Хреновские батраки заколачивают организацию
Каждое воскресенье вечером уходил Федор на игрища и там знакомился с другими ребятами, работавшими батраками у хреновских богатеев. Всего по поселку было 18 человек батраков, из них 15 молодежи. И вот эти-то 15 батраков стянул Федор в кучу и положил начало батрацкого союза. Уйдя с игрищ, где парни из зажиточных дворов охальничали с визгливыми девками, Федор подолгу говорил с ними, убеждая примкнуть к комсомолу и принудить хозяев к заключению договоров. В начале ребята относились к словам Федора с насмешливым недоверием.
— Тебе хорошо рассосуливать, — кипятился сутулый Колька, — у тебя хозяин в роде апостола, а доведись до мово, так он за комсомол да за договор вязы мне на боксвернет!..
— Небось, не свернет! — возражал другой.
— И свернет, ежли будешь один! А ты думал как? Один палец, к примеру, ты мне сломишь ажник хрустнет, а ежли я все их да в кулак сожму, тогда сломишь? Нет, брат, я тебе этим кулаком жевалки вышибу!.. — под дружный хохот говорил Федор. — Вот в такой кулак и мы должны слепиться. Довольно мы хозяевам за дурняка работали! Все вы получаете: кто рупь, кто полтину, а я трояк и работаю легче вас!..
— Верно-о-о!.. — гудели голоса.
Собирались обыкновенно ночью, за гумнами, и просиживали до кочетов. На пятое воскресенье Федор внес такое предложение:
— Вот што, братва, вчера поделили траву, не ныне-завтра зачнется покос, давайте завтра об‘являть хозяевам, пущай повышают жалованье и заключают договора, а нет, мол, бросим работу!..
— Нельзя так! Дюже круто!..
— Нас повыгоняют!
— Без куска останемся!..
— Не выгонют! — багровее закричал Федор. — Не выгонют затем, што на носу покос! Гайка у них ослабнет без работников остаться!.. Нельзя так жить! Батрачком спрашивает: вы как наняты? Один говорит: „мол, я хозяину родня“, другой — „живу по знакомству“. А за вас, окромя вас, никто хлопотать не будет!
После долгих споров на том и порешили.
Наутро поселок заволновался и загудел, как встревоженный выводок оводов. Вот-вот покос, а в самых богатых дворах забастовали батраки…
Утром Федор, услышав крик, выбежал за ворота.
Захар Денисович с ревом выкидывал на середину улицы пожитки Митрия, а тот с решительным видом собирал их в кучу и глухо бубнил:
— Погоди, погоди! Просить будешь, да не вернусь!..
— Провались ты к чортовой теще, штоб я тебя стал просить!..
Увидев Федора, Захар Денисович повернулся к кучке зажиточных мужиков, о чем-то горячо толковавших на перекрестке, и, надувая на лбу связки жил, заорал:
— Хрисьяне!.. Вот он смутьян, заправила ихний!.. В дреколье ево — сукиного сына!..
Федор, сжимая кулаки, торопливо пошел к нему, но Захар Денисович, как мышь, шмыгнул в ворота и трусливо заверещал:
— Не подходи, коль жизня дорога!.. Разнесу!..
Кусочек разговора, происходившего этой же ночью на одном „совещании“
— …Как хотите, воля ваша, а я свово работника прогонять не буду! По мне, пущай он будет партейный, лишь бы дело делал. Договор — тоже не расчет… Накину я ему трешницу на месяц, пущай, а ежли он уйдет — у меня на сотни убытку будет!..
— Правильно, кум!.. У меня вот баба захворала, с кем я должон управляться?..
— Я тоже так кумекаю.
— Вот што, братцы!.. Заключим с ими договора, набавим жалованье, как по закону, в неделю один день пущай празднуют… Ты, Захар, молчи!.. Тебя суд припрег платить 30 рубликов! То-то оно и есть!.. До поры до времени и нам с рук сходит!
— Чево там попусту брехать! Раз подошло такое дело, значица, надо смиряться. На трюшнице урежем, а сотни терять… Эка глупость-то!..
— Теперь попробуй найми!..
— Обожгешься!
— Пущай будет так!
— А этого подлеца, какой разжелудил их, проучить надо. Ученый какой нашелся, язви его…
— Федька, ить он комсамалист!.. Он когда у меня жил — всю душу вымотал! С ножом за мной по двору гонял, спасибо рабочие отбили, истинный бог… Да теперича попадись он мне…
— Мой сыняга говорил, они посля игрищу за Федотовым гумном собираются. Там он их наставляет…
— А што ежли двум — трем перевстреть ево с колышками?..
— Поучить надо! Штоб этой нечистью и не воняло!
— Захар Денисыч, ты пойдешь?
— Господи! Да я с великой душой!.. Мне бы колышек какой потяжельше…
— До смерти не будем.
— Там видно будет! У меня, как сердце разыграется, держись!
— Сколько нас? Трое, што ль? Ну, пошли!..
Темной ночью…
Вечером дед Пантелей, видя, что Федор собирается куда-то итти, улыбаясь, сказал:
Читать дальше