Константин Воробьёв - Убиты под Москвой; Это мы, господи!..

— Да дяржите ж их, граждане! Дяржите!

— А пошто?

— Всю корвегу хлеба унесли!.. Дяржитя-а!

Обернувшись, Сергей увидел, что они остались вдвоем. Хлеб, «чай» и два человека из его шеренги исчезли, затерявшись в предрассветной мгле и толпе до капли похожих друг на друга пленных…

В семь часов утра к лагерю приходят конвоиры и уводят пленных на работы в город. Оставшихся в лагере немцы разбивают на группы и до часу дня гоняют вокруг бараков. Тремя, четырьмя кучами по двести, триста человек топчутся, пошатываясь, по огромному кругу пленные. Немец зорко смотрит за теми, кто отвернул на уши от нестерпимого холода поля пилотки или всунул руки в карманы шинелишки. Такие отводятся в сторону, раздеваются догола и, опираясь на руки и пальцы ног, пятнадцать минут «делают мост».

— И скажи на милость, как любят они мучить людей! — печалятся в толпе.

— И каждый день ить…

— На то ён и немец… в прахриста мать!..

— Хвиззарядка потому…

— Грехи наши тяжкие…

В час дня топтанье по кругу прекращается. Пленные получают котелок баланды на двоих, тут же, на улице, съедают ее, а с двух до пяти часов вновь принимаются ходить. За весь день никто не смеет зайти в барак…

…И вновь в мучительном раздумье Сергей начал искать пути выхода на свободу. И вновь по ночам, ежась от холода, раздирая тело грязными ногтями и выковыривая впившихся в кожу паразитов, рисовал соблазнительные и отчаянные варианты побега. Знал: не один он лелеет эту мечту. Но не говорят в лагере открыто о ней, носят эту святую идею осторожно и бережно, выискивая тех, кому можно ее доверить.

Шел март. Наступала весна 1943 года. В полдни подсолнечные стороны бараков уже начинали нагреваться, длинней и голодней становились дни. В лагере подсыхала грязь. На раките, что была заключена немцами в лагерь вместе с пленными, набухали лоснящиеся красноватые почки. Они были клейкие и нежные, во рту отдавали горечью и тонко пахли лугом.

«Бежать, бежать, бежать!» — почти надоедливо, в такт шагам, чеканилось в уме слово. «Бе-ежа-ать!» — хотелось крикнуть на весь лагерь и позвать кого-то в сообщники… Нужен был хороший, надежный друг.

И лип Сергей к разговору кучки пленных, прислушивался к шепоту и стону, ловя в них эхо своего «бежать»…

1943

Оставьте, господин офицер. Ради бога! ( нем .).

Лучше быть убиту от мечей, чем от рук поганых полонёну! ( Поэтическое переложение Н. А. Заболоцкого. )

Вот как? Я тоже лейтенант!

Идем, человек!

Налево!

Ко мне!

Шинель снимай! Снимай, быстрей!

Что такое? О, хорошо, красиво!

Давай! Давай!

Давай, проклятый!

Ты врешь. Не хочешь работать?!

Вон, вон!

Кто там? ( лит .).

Кто это?

Я не понимаю по-русски. Моя жена немного говорит ( лит .).

Двинск — название города Даугавпилса до 1917 года ( Примеч. ред .).

Заходи в дом! ( лит .).

Эй, большевик! Винтовка есть? ( лит .).

Иди сюда, иначе — застрелим! ( лит .).

Развяжите ему руки! ( лит .).

Крути! ( лит .).

Холодно, человек? ( нем .).

Идем! ( лит .).

Так, так! ( лит .).

С оружием взяли? ( лит .).

Садись сюда!

Иди!

«Красивые большевики» ( лит .).

A-а, проклятый, червь навозный!

Сюда! Сюда! ( лит .).

Ну, где еще двое? ( лит .).

Потерпи, мой ангел! Нам уже недолго осталось ждать! ( лит .).