Николай Егоров - Каменный Пояс, 1982

♦

РЕЧИТАТИВ ПОБЕДЫ

Уж матушка хату белит,

Уж батюшка ворота чинит,

Уж сестрица двор метет…

А я себе —

на качелях!

А птица себе —

на груше!

А ветер себе — на дороге!

А дед — на кладбище,

А дядья — на войне,

А тетки — в горе…

Полно!

Пахнет весною поле,

Матушке — хату белить,

А планете — учиться любить…

И мы

Никак не напьемся этого —

Мир!

Перевод Т. Дейнегиной

♦♦♦

Прозрачные дожди несли

На землю праздничные зори,

И трав зеленые узоры,

И птицы — из дождей росли.

В дыму зеленом был жасмин,

В тугой земле звенели соки,

Был каждый день таким высоким,

И каждый миг был — целый мир.

Перевод В. Гридасовой

♦

ПРЕДВЕСЕНЬЕ

Густой туман ложится ватой

на сквер, дорогу и дома…

В одежде мокрой, дыроватой

уходит в прошлое зима.

Опять скворцы веселым пеньем

зовут весну и к нам, в Донбасс.

Опять такое ощущенье,

что мне все это — в первый раз:

и этот снег поникший, серый,

и пенье этих милых птах,

и поцелуй твой на устах,

и на окне подснежник первый.

Юрий. Зыков и Владимир Курбатов — воспитанники златоустовского литературного объединения «Мартен».

Повесть Ю. Зыкова и В. Курбатова «Баллада о моей гитаре» — первое их прозаическое и совместное произведение. Она была названа в числе лучших на областном конкурсе «Наш современник», объявленном в честь 60-летия ВЛКСМ Челябинским обкомом ВЛКСМ, областными отделениями Союза писателей и Союза журналистов, Южно-Уральским книжным издательством.

Ю. Зыков родился в 1947 году, В. Курбатов — в 1949-м. Оба — журналисты. Стихи Ю. Зыкова и В. Курбатова печатались в журналах «Урал», «Уральский следопыт», альманахе «Каменный Пояс», коллективных сборниках.

Памяти челябинца

Геннадия Васильева — альпиниста, барда,

хорошего парня

«Окружность груди — 77 см, окружность талии — 68 см, окружность бедер — 94 см». Эти шутливые пометки я делал, когда шил очередной чехол для гитары.

Жена, обнаружив записку, закатила истерику, но и потом, когда все выяснилось (пришлось при ней измерить гитару, и совпадение цифр ее убедило), мне кажется, она ревновала меня к моей музыкальной подружке. Может быть, я чрезмерно забочусь об инструменте и мало внимания уделяю своей половине? Но по-другому не получается — сколько помню себя, гитара всегда была рядом. Однако…

Скоро Таня облегченно вздохнет: похоже, эти аккорды, которые я наигрываю сейчас, последние. Корпус отремонтировать невозможно, и вообще некогда гордая и и ослепительная красавица подряхлела. Вместо белых пластмассовых кружочков на колках, как вставные зубы, торчат металлические прямоугольные призмочки— время не пощадило пластмассу. А я помню, как старательно опиливал надфилем кусочки металла, как с точностью и осторожностью дантиста примерял их к торчащим штырям с резьбой, как намертво привинчивал их, добавив для верности суперклея. Колки и сейчас смогут выдержать любое натяжение струн, а вот кузов…

Я безнадежно смотрю на рассохшуюся фанеру. Куплю ли себе другую гитару? Наверное, найду более звучную, более красивую и сочиню новые песни. Но будут ли под новую гитару звучать мои старые песни?

Трудно сказать, досадно ли было мне, что я жил на улице Спецдревесины. Все другие в поселке носили звучные имена — Степная, Солнечная, Красная… А та, что выходила окнами на речку и соприкасалась с нашей огородами, называлась улицей Пробуждения. По ней мы шли с удочками на утреннюю зорьку, и, наверное, можно было бы сказать, что и я жил на улице с таким красивым названием, но на конвертах писем, которые мы получали нечасто, стояло — «Улица Спецдревесины». Как ни пытался я разгадать тайну странного и нелепого названия, так ни до чего и не додумался: не считая росших в палисадниках акаций и тополей, деревьев в нашем краю не было. А что вообще может представлять собой спецдревесина, я, по малости лет, не соображал. Жил на нашей улице Ванька Будаев — спец по кизякам. Мама, когда называла его так, вкладывала в слово «спец» одобрение. Но что такое спецдревесина? Хорошее дерево?