Федор Панфёров - Бруски. Книга II

Кирилл дернул Яшку:

– Пойдем. Все-таки… неудобно.

Они разошлись и через секунду, не замечая друг друга, снова смотрели из густого кустарника на Стешку.

Стешка уже была по шею в воде и все шла, точно намеренно желая погрузиться на дно Волги. Вода залила ей подбородок, пучок волос намок, расползся. Она закинула лицо, и ее розовые уши коснулись воды. А она все шла, все больше погружалась, все выше закидывала лицо.

Что это она хочет делать? Кирилл забеспокоился и в ужасе спохватился: она хочет утопиться не так, как делают некоторые, бросаясь с обрыва… она хочет утопиться по-иному – войдет в воду и тихо, без крика опустится на дно. Это на нее похоже.

– Стеш… Стешка! – чуть не вырвалось у него, и он уже хотел было кинуться к ней, как вдруг она громко вскрикнула и, рассекая поверхность реки, саженками поплыла от берега.

– А-а-а, – протянул Кирилл и вновь сел на пень.

Стешка плыла, изредка ударяя ногами – из-под ног вылетали серебристые брызги, и пенистая кружевная дорожка догоняла ее. Стешка плыла быстро, но еще быстрее ее уносило течение вниз – к Широкому Буераку.

«Что она делает? Ее могут там обидеть ребята, мужики… Вот чудная какая! Зачем это она? Надо пойти и предупредить ее», – но Кирилл не мог оторваться от ее головы, от того, как эта голова то выныривала, то уходила под воду, и тогда на глади Волги рябилось пятно.

Стешку несло течением. Она уже была почти на середине Волги, когда с обрыва спрыгнул Яшка.

Яшка не просто вошел в Волгу, он разбежался, взлетел вверх (так иногда на озере выскакивает рыба) и бултыхнулся вниз, разом уйдя под водой далеко от берега.

«Замечательный прыжок!» – мелькнуло у Кирилла, и он закружился, точно загнанный зверь в клетке, стараясь не смотреть на Волгу, на то, как Яшка, отфыркиваясь, взбивая воду, настигал Стешку. «Муж и жена – одна сатана», – пришла ему на ум нелепая поговорка. – Повздорили, поспорили, а теперь… Уйти надо…»

Вначале он хотел только посмотреть, как и где Яшка настигнет Стешку, и присел на старый сосновый пень, уже сожалея о том, что до сих пор так бережно относился к Стешке. Однажды ночью они столкнулись в парке и неожиданно попали друг другу в объятья… и тогда он почувствовал, как она вся обмякла и тихо застонала. А он, легонько поддерживая ее за плечи, довел до крыльца избушки и, успокаивая, сказал:

– Перепугал я тебя… прости, пожалуйста.

– Убирайся! Чего ты тут трешься? Думаешь – не вижу? – вырвалось у нее, и она скрылась в избушке.

Кирилл не обиделся, знал, что это она не от сердца, а оттого, что он, Кирилл, не хочет понять, старается не понять ее волнения, оттого, что он не увел ее в парк. А теперь он раскаивался. Надо было скрутить ее в первую же минуту, и то, что совершилось бы тогда, в ночь, теперь сказалось бы по-другому: она непременно оттолкнула бы Яшку и принадлежала бы ему – Кириллу.

«Вот и кусай локоть, – подумал он и покраснел. – Ай-яй-яй!» – пожурил он себя и посмотрел на Волгу уже как безбилетник, которого не пустили в театр и которому приходится смотреть на сцену в щелку.

Стешка плыла совсем далеко. По тому, как иногда от нее летели брызги, Кирилл определил: она плывет вверх животом, плывет спокойно, наслаждаясь и своим одиночеством, и изобилием солнечных лучей, и прохладой Волги. Она плывет к песчаной косе и, очевидно, там выйдет на песок, передохнет, а затем уйдет на мыс и оттуда ударится обратно. Коса врезается далеко вверх, разбивает там Волгу на два рукава, и если плыть оттуда, то непременно попадешь к крутому обрыву, где лежит кучечкой Стешкино белье.

А где же Яшка?

Кирилл увлекся Стешкой и потерял Яшку. Он его долго искал и только под конец заметил и удивился: Яшка плывет почти весь под водой. Он не плывет, он крадется, точно собака за подстреленной уткой. И Кирилл поднялся, вцепился руками в сосну и, держась за нее, повис над обрывом, пристально всматриваясь в Яшку. Странным было уже то, что Яшка сумел отплыть по течению ниже Стешки и идет ей наперерез. Может быть, о «хочет удивить ее своим неожиданным появлением, хочет поиграть с ней? Нет, нет, так ведь можно перепугать ее насмерть… Ну да. Вот и она перевернулась со спины на живот и часто заработала руками. Она плывет обратно, она словно перепугалась Яшки… И Яшка выскочил из воды, он уже не прячется, он отрезает ей обратный путь, он загоняет ее на песчаную косу. Он несется по воде, как хороший баркас… а Стешка мечется, ныряет, как утка, и бежит от Яшки под водой… Вот она у косы и, разгребая воду руками, цепляясь за нее, выскочила на песок, кинулась берегом… и Яшка на берегу… Он совсем недалеко от нее… Какие они оба твердые, выточенные… и тела их блещут бронзой на раскаленном желтоватом песке.