Иван Кудинов: Переворот

— Да, все уже готово. Члены думы оповещены. Ждем вас — к часу дня.

Хорошо, — кивнул Авксентьев и, приблизившись так, что воротники их пальто соприкоснулись, тихонько добавил: — Главное, чтобы люди осознали значение исторического момента… Сейчас мелкие амбиции не в наших интересax.

Да, да, — согласился Якушев. — Это само собой.

В это время в толпе, собравшейся на перроне, кто-то Неожиданно громко и весело гаркнул:

Да здравствует Директория! Ур-ра Авксентьеву!..

Одинокий голос, точно вспугнутая птица, взметнулся над толпою и, никем не поддержанный, оборвался и замер в колюче-стылом воздухе. Авксентьев приветственно помахал рукой. Оркестр, теперь уже с явным опозданием, грянул марш, слегка фальшивя, но никто, должно быть, этого не заметил.

Прелестное утро! — улыбнулся Авксентьев. Якушев что-то ответил, по голос его потонул в грохоте оркестра: военные музыканты, словно наверстывая упущенное, старались вовсю. Гремели трубы, били литавры… Воздух дрожал. Блескучий куржак сыпался с деревьев.

«Хорош спектакль! — не без ехидства подумал генерал. — И каждому тут своя роль. Ну, да бог с ними! Faus pas! А пальтецо у Николая Дмитриевича, однако, старое, — вдруг заметил и еще больше повеселел. — Старое, старое… Помнится, он щеголял в нем еще до того, как стал министром у Керенского. Ну, да нынче правительства меняются скорее, чем премьеры успевают обновить гардероб», усмехнулся генерал и предупредительно распахнул дверь, пропуская вперед Авксентьева.

Зал, куда они вошли, был небольшой и уютный — диван, стол, несколько кресел, зеркала в нишах, изразцовая печь, от которой исходило ровное, успокоительное тепло… Авксентьев снял пальто и, потирая ладони, сел в кресло, тотчас без всякой подготовки заговорив:

— Ну-с, друзья мои… хотелось бы незамедлительно выяснить обстановку. Положение, как вы знаете, нелегкое. Время не ждет.

Принесли чай. Поставили на стол сахарницу с мелко наколотым рафинадом. Авксентьев положил кусочек рафинада в стакан, проследив, как он растворяется в горячем, помедлил и добавил еще кусочек, виновато улыбнувшись:

— А мне говорили, в Томске нет сахара…

— Да, положение с сахаром неважное, — подтвердил Якушев. — Выдают по рецептам.

— Только ли с сахаром такое положение? — заметил генерал. Он сидел на диване чуть поодаль и с аппетитом курил папиросу.

— Да, да, — сказал Якушев. — Манная крупа тоже по рецептам. Мануфактура отпускается только для новорожденных и умерших. Нет мыла, керосина, галош… — перечислял торопливо, точно боясь что-либо упустить. Авксентьев, помешивая в стакане ложечкой, внимательно слушал.

— Полно, господа, при чем тут галоши! — поморщился генерал.

Якушев смутился слегка:

— Я говорю о нуждах народа…

— Русский народ не в галошах нуждается.

— А в чем? — быстро спросил Авксентьев, повернувшись и с интересом глядя на генерала. — В чем, по-вашему, нуждается русский народ?

— В твердой власти. Нужна соответствующая моменту политическая обстановка. И чем быстрее она появится, эта обстановка, тем больше шансов спасти положение, восстановить правопорядок в стране… Вы знаете, в чем упрекают нас зарубежные друзья?

— В чем же?

— В отсутствии национального флага.

— Кажется, это сказал полковник Уорд на военном совете в Иркутске?

— Не на совете, а на банкете в ресторане «Модерн», — уточнил генерал. — Какая может быть твердая власть в стране, где утрачено национальное чувство… и нет своего флага!..

— Это верно, — согласился Авксентьев. — Твердая власть необходима. И она будет. Она уже есть, — прибавил многозначительно и, помедлив, прибавил еще: — Ничего, господа, будет и флаг. Будет, я в это верю! — И считая, как видно, вопрос исчерпанным, повернулся к Ульянову, безучастно сидевшему у окна: — Ну, а как поживают самоуправления?

— Слава богу… плохо, — смутился Ульянов. Все засмеялись.

— Ничего, — утешил его Авксентьев, — у вашего однофамильца Ульянова-Ленина дела гораздо хуже. — И тут же переключился на другое. — Мне говорили, что в Томске не хватает мелких денег.

— И крупных тоже не хватает.

Авксентьев отодвинул недопитый чай и откинулся на спинку кресла, лицо его выражало крайнюю озабоченность.

— Положение, с деньгами повсюду тяжелое, — пояснил он. — Правительство намерено было установить обмен с Уралом, но и там денежных знаков не хватает.

— Что же делать?

— Требуются героические усилия. Будем предпринимать. Ничего, господа, выплывем. Выплывем, если будет единство.