Агния Кузнецова (Маркова) - Чертова дюжина

Бабушка качала головой и, шаркая большими глубокими калошами, не спеша выходила во двор доить коров.

Всходило солнце. В свежем воздухе затихал рожок пастуха. Июньское солнце вставало над пасекой в полном блеске, щебетали под окнами веселые воробьи, взад-вперед над крышами носились ласточки-касатки, громко хрюкали и лезли в сени проголодавшиеся за ночь свиньи.

– Ти, ти, ти, ти! – ласково ворковала бабушка, разбрасывая курам крупу, и, внезапно с хворостиной в руках накидываясь на свиней, басом кричала на весь двор: – Усь, проклятые!

Первым, после бабушки, в доме просыпался Юрик. Его деревянная кроватка, сделанная дедушкой, стояла у окна, и солнце, появляясь над крышей стайки, будило малыша горячим прикосновением лучей. Юрик вставал на крепкие ножки и, поглядывая через окно на двор, плаксиво тянул:

– Гуля-я-ять!

Он будил мать и сестру. Дина быстро вскакивала, но, убедившись, что солнце уже взошло, снова ложилась на мягко застланный сундук, досадовала на себя.

Но однажды Дина все же проснулась до света. Она тихонько поднялась, надела на босые ноги туфли, набросила пальто и на цыпочках, стараясь никого не разбудить, вышла из горницы в кухню.

На самодельной деревянной кровати спала бабушка, высоко забравшись на подушки. Рядом с ней дедушка выводил носом затейливые трели.

Дина вышла в сени и открыла дверь на улицу. Во дворе было холодно и неприветливо. Небо, подернутое серой пеленой, казалось закрытым плотными тучами.

«Опять ненастье будет, – с грустью подумала Дина. – Видно, зря встала – не увижу восхода». Одно мгновение она постояла в нерешительности, раздумывая – не возвратиться ли в теплую, мягкую постель?

– Нет! – решительно сказала она вслух и пошла к воротам.

К приезду родных свой обширный двор дедушка вычистил, подмел, заботливо посыпал красным песком. Дина прошла мимо новой, недавно отстроенной стайки и высокого сеновала. На нее пахнуло острым ароматом донника и сухой, прошлогодней травы.

Она открыла скрипучую калитку и вышла за ворота. Дедушкин дом стоял на горе, в стороне от деревни Груздевки. За домом раскинулась обширная колхозная пасека. Там, в низком березнике, живописно пестрели маленькие домики-ульи, выкрашенные в желтый, синий и зеленый цвет.

Дина огляделась, выбирая место, где было бы удобнее наблюдать восход солнца. Вначале она решила примоститься на изгороди, но потом сообразила, что лучше залезть на крышу, и по лестнице забралась на чердак, а оттуда, в широкую щель между досками, без труда проникла на крышу. Здесь все было видно как на ладони.

От ворот дома под гору спускалась заброшенная, поросшая травой дорога, и по ней тянулась свежевытоптанная узкая тропа к реке. Под горой бежала неглубокая, быстрая речушка. Шаткий мосток был перекинут с одного берега на другой. От него шла дорога в деревню Груздевку.

С горы вправо были видны груздевские дома, амбары и огороды, а влево, до самого горизонта, уходили вдаль ровные черные и зеленые квадраты полей. Над полями горела яркая полоса зари, дальше от горизонта она бледнела и постепенно смешивалась с мутным, неопределенного цвета небом. Но вот она заалела, вспыхнула, и у горизонта показался ослепительный край солнца.

За несколько секунд вокруг все изменилось, из мрачного стало радостным. Небо, только что казавшееся серым от дождевых туч, засверкало свежей голубизной, на нем не было ни единого облачка, только на западе, у горизонта тянулись нежные, почти прозрачные полосы. Из кустов стремительно взвились вверх маленькие серые птички и, видимо наслаждаясь светом и солнцем, кружились в воздухе.

На широкой дороге в Груздевку, подожженные солнцем, как звезды, горели крошечные камешки и стекляшки. Они слепили глаза, но Дина все же не отрываясь смотрела вдаль. Маленькая черная точка двигалась по дороге. Вскоре стало видно, что это шагает человек. Он миновал Груздевку, обогнул амбары, огороды и направился к реке.

Человек шел к дедушке на пасеку, это было ясно. Дина поднялась, вытянула шею и замерла: ей вдруг показалась знакомой маленькая фигурка в белой рубашке.

Путник осторожно ступил на шаткий мостик через речку. Дина уже не сомневалась – это был Костя. Царапая руки, она почти скатилась с лестницы и понеслась вниз по тропинке.

Костя шел ей навстречу быстро, почти бегом, в белой расстегнутой на груди рубашке, с мешком за спиной. Через его плечо на ремне был перекинут плоский деревянный ящичек. От радости или от прохлады начинающегося утра яркий румянец заливал Костины смуглые щеки, его лицо сияло оживлением и радостью. Он шел без кепки, подставляя легкому ветру густые, черные как смоль волосы. Школьные девчата по-разному оценивали Костину внешность: одни считали его красивым, другие говорили, что он был удивительно некрасив собой. Но Дине он всегда казался красавцем.