Агния Кузнецова (Маркова) - Мы из Коршуна

Девушки смотрят на Сашу с нескрываемым удовольствием, в ней они видят себя; а некоторые смотрят с завистью: ведь не каждая так стройна, как Саша, не у каждой такие ясные карие глаза и весело вскинутые брови.

Мальчишки стали заглядываться на Сашу с четвертого класса. Очень уж хорошо улыбается она, поблескивая белыми, ровными зубами.

Саша учится в девятом классе. Ей шестнадцать лет. Она мечтает быть актрисой. В городских школах многие девушки мечтают быть актрисами. В Коршунской школе этого увлечения нет, но Саша мечтает о театре по-серьезному.

Живет Саша далеко от Коршуна. Больше суток надо плыть от села Покровского по реке на пароходе, а там пешком или с попутной машиной добираться до высокого открытого берега, на котором одиноко стоит дом бакенщика Иванова – отца Саши.

И дед, и прадед Саши жили в этом доме. Прадед был паромщиком, дед – бакенщик. Всю жизнь дед, как смеркалось, плыл на легком обласке зажигать бакен. Так и умер на реке. Зажег бакен последний раз, а утром нашли старика умершим. Течением прибило лодку к берегу.

Дом Ивановых стоит на высоком яру. К реке ведут выдолбленные в земле ступеньки. У берега качается на волнах моторная лодка – гордость и радость семьи Ивановых. Лодка голубая, как небо, и на правом борту ее надпись: «Сашенька».

Дом у Ивановых небольшой. Возле него коровник. Над коровником – сеновал. Дальше – огород. На огороде чучело в старой соломенной шляпе, в пестрых лохмотьях, развевающихся по ветру. Все надворные постройки Ивановых огорожены высоким забором. От многих хищников забор не убережет, но иных остановит. За километр от дома бакенщика начинается глухая тайга.

Трудно сказать, что зародило в Саше горячую мечту стать актрисой: то ли нескончаемые песни величавой реки, то ли безбрежность и красота почти всегда ясного неба и необъятной тайги, или какие-то иные душевные силы.

Саша всю жизнь прожила вот на этом яру да в поселке Коршуне. В областном центре ей бывать не приходилось, а в других городах и подавно. О театре она только читала да слышала по радио, но представляла себе зрительный зал, кулисы театра и остро ощущала волнение, которое охватывает актера на сцене.

Она часто выступала. Зрительным залом у нее была величественная Обь, сценой – высокий яр. И все свободное время она проводила на этой сцене: разыгрывала в лицах эпизоды из пьес, инсценировки, которые сочиняла сама, пела, танцевала. Иногда около берега медленно проходил пароход. Увлеченная танцем или монологом, она не всегда замечала его. Пассажиры дружно аплодировали дочери бакенщика, капитан приветствовал ее гудком. А девочка, смутившись, спешила укрыться в невысоком кустарнике.

Жизнь в уединенном домике Ивановых шла спокойно и однообразно. Потому-то с такой радостью и поехала Саша в Коршунский интернат. Правда, жалко было оставлять отца с матерью. Первые годы очень тосковала о них, а потом привыкла. Домой приезжала только летом, да и то ненадолго. А зимой к дому бакенщика нет пути: дремлет река под тяжелым льдом, отдыхают в затонах лебеди-пароходы. Вокруг дома Ивановых на сотни километров царит безмолвие. Под холодным солнцем блестит ослепительный снег…

Однажды летом в Брусничное приехала бригада актеров из областного центра. В Коршуне, на крыльце поселкового Совета, повесили афишу. Но ученики старших классов работали на полях, за несколько километров от поселка, и ничего о приезжих не знали. В Коршун школьники возвратились вечером, когда в Брусничном уже начался спектакль.

Саша с подругами проходила мимо поселкового Совета.

– Девочки, тут что-то новое и красивое, – сказала одна из школьниц.

Все поднялись на крыльцо и прочитали афишу.

– Сегодня в восемь часов! А теперь сколько? – Саша вскинула голову и беспокойными глазами стала искать солнце.

А солнце – круглое, затуманенное розоватой закатной дымкой – уже пряталось за крышу интерната.

– Опоздали, однако! – с горьким отчаянием сказала Саша.

В это время за углом раздался шум мотора и сейчас же показался мотоциклист. Саша бросилась на дорогу и подняла обе руки.

– Подвезти? – с готовностью спросил молодой парень, серый от пыли.

– В Брусничное! – хором закричали школьницы, окружившие мотоцикл. – Скорее!

– Всех? – изумился парень.

– Только ее! – Подруги отступили от Саши.

Парень, видимо, решил, что в Брусничном у девушки произошло несчастье, и на бешеной скорости домчал ее до районного центра.

Так и появилась она на спектакле – в спортивных шароварах, в старых, запачканных в глине туфлях, наспех пригладив волосы.