Агния Кузнецова (Маркова) - Свет-трава

Тогда и услышал Федя впервые о свет-траве. Вначале легенда не увлекла его. Но он записал ее в блокнот и с той поры стал интересоваться книгами, брошюрами и газетными статьями о лекарственных травах. В них не упоминалось о свет-траве, и она по-прежнему оставалась для него легендой.

На следующее лето Федя снова побывал в Семи Братьях и опять услышал о свет-траве. И его отношение к легенде стало иным. Случилось это так.

Степан Петрович послал Федю за вощиной в село Гречишное, расположенное в десяти километрах от Семи Братьев. Федя не успел там закончить дела и вынужден был переночевать в Гречишном.

Он остановил лошадь у каких-то ворот и заглянул во двор. Двор просторный, опрятный. Окнами на улицу стоял небольшой дом с высоким крыльцом. Значительную часть двора занимал сеновал. Под навесом около верстака сидел старик с длинной бородой, какую Федя видел только на картинках, изображающих сказочного Черномора.

Опасливо оглядываясь, нет ли собак, Федя подошел к старику. Тот надевал обруч на кадушку.

– Здравствуйте, дедушка! – сказал Федя.

– Здравствуй, сынок! – ответил старик, опуская с верстака кадушку на землю. – Чей будешь-то – не признаю? – неторопливо спросил он.

– Я из Семи Братьев. Внук пасечника Степана Петровича Власова.

– Знаю, знаю. Здоров дед-то?

– Здоров, – сказал Федя. – Спасибо!

– Садись, сынок, – старик кивнул на скамейку. – Лет шестьдесят прошло с тех пор, как я деда твоего видел. Был он еще парнем, на внучку мою заглядывался, да и я совсем молодым был, полсотни еще не прожил.

Федя недоуменно посмотрел на старика, мысленно прикидывая его возраст, и не удержался, спросил:

– Сколько же вам лет, дедушка?

– Сто десять, сынок, минуло.

– Вот это здорово! – восторженно воскликнул Федя и сел на скамейку.

Он забыл о том, что у ворот дома стоит некормленная лошадь. «Живая история», – думал Федя, с интересом разглядывая старика. А тот глядел задумчиво поверх Фединой головы, точно прислушиваясь к самому себе, не замечая собеседника.

Иногда бывает так, что встретятся два человека, и, несмотря на разницу лет, мыслей, взглядов, им хорошо и просто друг с другом, будто знакомы они не первый год. Так случилось с Федей и Савелием Пряхиным. Они разговаривали с увлечением, а когда старик сказал, что знал всех семерых братьев Кудреватых, Федя насторожился.

– А о свет-траве вы, дедушка, что-нибудь слышали? – спросил он.

Некоторое время Савелий Пряхин сидел без движения и все так же задумчиво глядел поверх Фединой головы.

Федя решил, что тот не слышал его вопроса, и хотел повторить. Но старик качнул головой и сказал тихо:

– Знаю, знаю свет-траву…

– Знаете?! – с любопытством воскликнул Федя и приподнялся.

– Я мальчишкой был. Привезли ссыльного доктора в Семь Братьев и поставили на квартиру к Ивану Кудреватых. Сперва ему не позволили народ лечить. Он писал начальству жалобы, что, мол, должен голодной смертью помирать, коли своим делом заниматься запрещают. Ну, ему тогда и позволили. Лекарь был хороший, сердечный, в ночь-полночь, коли надо, к больному приходил. Кому платить нечем, бесплатно лечил. Я в ту пору в батраках жил на заимке богача Коровина, в пяти верстах от Семи Братьев. Сказывали – в революцию ее дотла сожгли…

– Бывал я в тех местах. Трава растет, больше ничего нет.

– Там о лекаре-то я и услышал…

– Ну, а свет-трава? – нетерпеливо перебил Федя старика.

– Свет-траву он где-то в наших же лесах нашел, посеял на взгорках возле Семи Братьев и стал ею народ лечить.

– Излечивал? – с волнением спросил Федя.

– Излечивал. Все болезни излечивал. Бабы его за святого почитали, только, сказывали, он одной на ухо шепнул: ты, мол, тетка, меня к лику святых не причисляй, я и в бога-то не верю.

– Ну, а потом что было? Долго жил в Семи Братьях этот лекарь?

– Недолго. Вскоре же его сослали в другие края.

– Где же эти взгорки, на которых он свет-траву посеял? – спросил Федя и почувствовал, что от волнения ему не хватает воздуха.

– Вот это, сынок, запамятовал. За сто лет столько взгорков перевидал, что в голове все перепуталось. Траву вот помню. Небольшая она, пушистая. Цветы на ней маленькие – когда белые, когда розовые. Цветет она недолго. День-два – и опадают цветы. Оттого и найти ее трудно. Корешок в земле слабо держится. Так с корнем ее и вытягивали. Сомнение меня берет, чтобы по сие время осталась в наших краях свет-трава. Лекарь-то с разумом рвал ее, а когда его увезли, бабы сами рвать траву начали – могли и подчистую выполоть…