Агния Кузнецова (Маркова) - Твой дом

Стася в тоске отложила ручку и начала одеваться.

У Трофима Калиновича Сверчкова были большие заслуги перед Родиной. В Отечественную войну его фамилия довольно часто значилась в приказах Сталина.

Внешность и привычки генерала были исконно русскими. Могучим ростом, окладистой бородой, спускающейся на грудь, степенной походкой, добрым взглядом умных глаз напоминал он древнерусского богатыря.

Жену генерала звали Оксана Тарасовна. Она, как и муж, была рослой, добродушной, веселой, и знавшие ее женщины с завистью говорили: «Оксана Тарасовна так и пышет здоровьем».

У Сверчковых было двое детей. Дочь Вера и сын Владимир. Родители в них души не чаяли, но воспитывали разумно.

Сверчковы так же, как и Ночки, имели в своем распоряжении машину, но Вере и в голову никогда не приходило просить отца возить ее в школу. Машина нужна была отцу для его большого, важного дела, изредка для общих, но тоже важных семейных дел, и Вера это отлично понимала.

Стася Ночка со своей первой, непонятной ей самой любовью металась одна, скрывая ее от родителей, а родители не замечали состояния Стаси. Они привыкли заботиться только о ее физическом состоянии: сытно кормить, рано укладывать спать, тепло одевать и нежить. Совсем по-другому относились Сверчковы к своим детям. Генерал, приезжая домой, снимал китель, надевал телогрейку, сшитую и подаренную Верой, и шел прежде всего в комнату дочери…

Дружба! Это одно из самых значительных чувств человека. Дружба со сверстниками благородна. Но еще благороднее, еще священнее дружба с родителями. Нет друга и советчика более искреннего, более преданного, чем отец и мать. Вера Сверчкова это хорошо понимала. Не было у нее тайн от родителей. Мать и отец были ее лучшими друзьями.

Трофим Калинович и Оксана Тарасовна сразу подметили необычное состояние дочери, когда она пришла домой после возвращения классных сочинений.

В столовой за круглым столом к обеду собралась вся семья.

– Что случилось? – спросил генерал Веру. – Сочинение плохо написала?

– Нет, за сочинение пять, но у новенькой лучше моего. Я читала сегодня его вслух, потому что Стрелова не пришла в школу. Мне никогда не написать так. У нее каждая мысль своя, а у меня – со слов учителей да критиков. А язык какой: легко, просто, красиво.

– Не понимаю, почему же это может быть причиной дурного настроения? – пожала плечами Оксана Тарасовна. – Ну и прекрасно, что еще одна отличная ученица в классе.

Вера вспыхнула, губы ее дрогнули. Она низко склонилась над тарелкой, чтобы скрыть слезы.

– Я и сама не знаю, отчего мне так больно. Не люблю я Стрелову… Ее весь класс невзлюбил…

– За семь-то дней? – недоверчиво возразила Оксана Тарасовна. – Когда же вы успели узнать ее? А может быть, это потому, что она красивая, умная и, видимо, отлично учится? Ну-ка беспристрастно поразмысли, как комсомолка.

Трофим Калинович молчал. Он всегда ел молча.

– Не знаю… – уклончиво сказала Вера.

После обеда Трофим Калинович любил посидеть, покурить трубку, потолковать с женой и детьми.

Разговор шел о новой кинокартине, но Вера знала, что отец обязательно продолжит беседу, начатую за обедом. Так и случилось.

– Учиться отлично очень похвально, – неожиданно прервав разговор о кинокартине, сказал генерал. – Но еще похвальнее любить учение, любить то новое, что вы ежедневно получаете в школе. Надо быть любознательными. А вот ты, Вера, я боюсь, учишься ради тщеславия. Очень уж ты любишь быть первой. Меня это огорчает. Я не люблю таких учеников. Скажи, я прав?

Вера долго доказывала, что только настоящая любовь к науке заставляет ее сидеть над книгами до глубокого вечера, внимательно слушать в классе объяснения учителей. Но в конце концов она призналась себе и отцу с матерью, что не лишена тщеславия.

– Так, – сказал Трофим Калинович, вставая и поглядывая на ручные часы, – ты согласилась со мной. Что же, по-твоему, это порок или достоинство?

– В меру не порок, – упрямо сказала Вера.

– А не в меру? – спросила мать, сидя за столом и перетирая холщовым полотенцем чашки.

– Не в меру – порок, – ответила Вера.

– Так у тебя тщеславие не в меру. Ты секретарь комсомольской организации, а огорчилась до слез, что в классе появилась новая отличная ученица. Это порок, Вера, его нужно изжить, – решительно сказал отец.

Он вышел в другую комнату и сейчас же возвратился в нижней рубашке, с кителем в руках.

– Раз ты так тщеславна, – продолжал Трофим Калинович, – ты, наверное, подобно Стасе, задаешься перед подругами тем, что твой отец Герой Советского Союза, генерал. А ведь это уж глупо. Это моя слава, мною заработанная, и ни с кем я ее делить не хочу. Понимаешь, не хочу. Заработай сама себе славу – и тогда можешь законно гордиться ею. Впрочем, и тогда я не был бы согласен с тобой. Человек должен быть прост.