Андрей Черкасов: Человек находит себя

— И не думайте, голодную не отпущу, не ссорьтесь лучше со мной и порядок в хозяйстве не нарушайте, с меня этого чудушка довольно, — сказала она в сторону Алексея.

Он, как бы очнувшись от раздумья, встал, шагнул к двери, сдернул с гвоздя кепку.

— Куда же ты, Алешенька? — спросила Варвара Степановна. — Хоть бы разок вместе со всеми позавтракал. Да и Таню заодно на фабрику проводил бы.

— Пойду, мама. Дело у меня, — бросил он на ходу и, толкнув носком сапога дверь, вышел.

— Вот каждый божий день так, — сокрушенно вздыхая, сказала Варвара Степановна и направилась к русской печи. — Вы уж не сердитесь на него, чудной он… но уж зато честный. А с квартирами в поселке в самом деле плоховато, — говорила она, гремя посудой.

Таня хотела помочь Варваре Степановне, но та и слушать не стала:

— Сама, сама управлюсь, не в диковину! Вы лучше в комнаты пройдите, с дедом моим познакомьтесь. Иван Филиппович! — окликнула она мужа. — Выглянул бы на минутку, гостья к нам.

В ответ из задней комнаты, отделенной занавеской, раздался голос Ивана Филипповича:

— Повремени минутку, Варюша, бросить никак нельзя — клей…

— Ну тогда у себя принимай, — сказала Варвара Степановна и подтолкнула Таню вперед. — Проходите, Танечка, не стесняйтесь, он у меня дед общественный.

«Общественный дед» сидел за столом спиною к двери и заканчивал какую-то сложную операцию. Таня остановилась у порога. В лицо ей пахнуло чудесным знакомым запахом древесной стружки, нагретого дерева, клея, острым ароматом спиртового лака и еще чем-то приятным и теплым, но чем именно, она не могла разобрать.

Комната, в которую вошла Таня, служила Ивану Филипповичу мастерской. В простенке над столом висел портрет Горького в простой липовой рамке, под ним, в рамке поменьше, — какая-то грамота. На стене слева были развешены скрипки, готовые и разобранные, смычки. В углу стояла этажерка с кусками дерева разных пород, над ней висела полочка с инструментами. Возле стола — шкаф со стеклянными дверцами, через которые виднелись бутылочки и флаконы с лаком. Но самым интересным в комнате был стол Ивана Филипповича со множеством небольших рубанков непривычных форм и тонких, похожих на разные хирургические инструменты, подпилочков. На столе же стоял ящик с набором камертонов, лежали детали скрипок: обечайки, шейки с улиткообразными завитками головок, деки…

Подойдя ближе к столу, Таня залюбовалась руками Ивана Филипповича. Не отрывая глаз от работы, он брал нужный инструмент или деталь. Длинные, узловатые в суставах пальцы его действовали как пальцы хирурга: быстро, без торопливости, без лишних движений.

Закончив работу, Иван Филиппович обернулся — теперь можно было и поздороваться. Он глянул на Таню поверх очков совсем еще молодыми глазами. На щеках шевельнулись морщинки. Густые усы, нависшие над гладко выбритым подбородком, дрогнули.

«Как он похож на Горького!» — подумала Таня.

Мастер встал и протянул руку:

— Присаживайтесь, присаживайтесь, пожалуйста, вот сюда. Будем знакомы: Иван Соловьев, скрипичный мастер. — Он показал на кресло возле стола. — Располагайтесь…

Таня назвала себя и послушно уселась.

— Вы скрипки чините? — спросила она.

— Да нет, я новые инструменты делаю, — с доброй улыбкой ответил он. — С малых лет деревцем балуюсь.

— И на стене это всё вашей работы скрипки?

— Всё, что здесь видите, своими руками делал, — с гордостью ответил Иван Филиппович и добавил задумчиво: — Люблю я это самое, у матушки природы тайны выпытывать, из деревца душу добывать, чтобы пело по-настоящему. А вы, простите, сами-то по какой специальности?

— Я инженер-мебельщик, — ответила Таня, — на мебельную фабрику приехала.

— Так, так. Значит, мы с вами вроде как бы родственники, — засмеялся Иван Филиппович. — Прямо из института или практику уже имели?

— Я на вечернем отделении училась шесть лет, а работала в Москве на фабрике. Начала подсобной работницей, кончила мастером. Теперь сюда направлена.

— Ну что ж, это хорошо, поживите у нас, на Урале. Хороший здесь край. Прежде-то бывали или нет?

— Всю войну в Новогорске жила, совсем недалеко от вас.

— Да, километров тридцать… А тут не бывали?

— Не приходилось. Скажите, большая здесь фабрика?

— Как вам сказать, вообще-то порядочная, да в полсилы пока работает, непорядки у них. Директор новый, месяц назад заступил. Главный инженер — тот давно работает. Теперь, говорят, не ладит с начальством. Токарев, знаете, директор крутоватый, Алешка мой частенько про него рассказывает…