Андрей Черкасов: Человек находит себя

— Я нашел этот дом и не застал тебя, Татьянка, — закончил он свой рассказ. — Главное, никто не знал, куда ты исчезла. Можешь себе представить, как я обрадовался и перепугался потом, когда ты пришла измученная, вся в снегу. Татьянка! Если бы можно было зачеркнуть пятно на моей совести! — Георгий неожиданно поник.

Танины пальцы запутались в его густых темных волосах. Таня гладила его голову и старалась приподнять ее, а он сидел по-прежнему в глубоком раздумье. Потом вскинул голову:

— Пить страшно хочется, Татьянка, ты дала бы воды, — попросил он.

Таня засуетилась:

— Ой, я и не подумала! Сейчас чайник поставлю. У самой в горле пересохло все… — Она пошла на кухню. Принесла стакан воды.

Потом Таня снова села рядом с Георгием. Поправляя подушку на кровати, она нечаянно выронила из-под нее фотографию. Он поднял:

— Что это?

— Ты хотел спросить, кто? — улыбнулась Таня и, обнимая Георгия, сказала: — Это он, тот, который был и будет постоянно со мной! Всю жизнь! Где бы ни находился! Тот, который, наверно, никогда больше не подумает обо мне так, как тогда…

Таня обхватила ладонями щеки Георгия и повернула его лицо к себе. Их глаза встретились. Наверно, Танины глаза светлели все больше и больше, потому что светлым становилось и лицо Георгия. Он обнял Таню и с силой прижался губами к ее губам. И в голубом колышащемся полумраке, кроме горячих губ Георгия, кроме неистовых, ликующих ударов сердца, кроме этого, не было ничего…

Утром Варвара Степановна поднялась по обыкновению раньше Ивана Филипповича. В кухне на электрической плитке зловеще фырчал почти пустой чайник. Варвара Степановна торопливо выключила плитку. Лицо ее сделалось строгим; она знала — за ее супругом водятся такие грешки.

Сколько раз, засидевшись и не желая беспокоить жену, он сам ставил чайник на плитку, а потом благополучно забывал о нем. Три чайника уже стали жертвой его рассеянности.

Держа тряпкой горячую ручку спасенного от безвременной гибели чайника, Варвара Степановна грозной походкой вошла в комнату. Иван Филиппович одевался. Он удивленно уставился на свирепые облачка пара, все еще вылетавшие из носика чайника. Перевел младенчески ясный взгляд на жену.

— Три загубил, мало показалось? — с чисто судейским спокойствием спросила Варвара Степановна. — Говорила тебе: ночью буди, коли пить захочешь! Ладно поспела, а то бы снова по магазинам чайники искать.

Напрасно Иван Филиппович оправдывался и доказывал свою непричастность к преступлению и даже напомнил жене, что вчера спать лег раньше ее, а она еще гостю открывала да Таню ждала сколько.

— Все следы к тебе ведут все равно, — возразила Варвара Степановна. — Запру вот все твои инструменты в чулан на два месяца, чтобы в норму пришел. Доработался! Себя не помнишь!

— С сегодняшнего дня покой для тебя наступит, Варюша, — сказал Иван Филиппович, оставляя улики неопровергнутыми. — Забыла, что на неделю в Москву отправляюсь? Детище свое повезу. А заодно и твое все, да, да! Не удивляйся! И капустные пироги твои, и воркотню, и все три твоих чайника, которые на плитке сжег, — все! Давай-ка собираться станем лучше, чем ругать меня за чужие-то грехи!

Иван Филиппович уезжал в двенадцать часов дня, и Таня едва не прозевала проститься с ним. Сегодня она, против обыкновения, проспала долго.

Алексей, хотя и пришел в восьмом часу утра, был уже на ногах. После обеда он собирался уезжать в Новогорск вместе с Горном: нужно было согласовать некоторые изменения в конструкции узлов линии, заказанных машиностроительному заводу.

Таня собиралась выйти во вторую смену вместо заболевшего Любченко, но Алексей сказал, что не нужно, что он заменит своего мастера; утром в цех приходил Гречаник и дал согласие на эту временную замену.

— Только с начала моей смены на часок придите, — попросил Таню Алексей, — а то я только с шестичасовым «рабочим» вернусь.

Он еще сказал ей, что Гречаник просил зайти днем, потому что, пока болеет Любченко, нужно временно поручить кому-то выполнение обязанностей старшего мастера.

— В цеховую заодно загляните, — просительно сказал Алексей, — посмотрите, как у меня с документацией со всей, порядок ли?

Горн по пути на станцию зашел за Алексеем. Тот уже собирался выходить. Он нес чемоданчик отца.

— Батю к поезду заодно проводим, — сказал он, идя навстречу Горну.

Иван Филиппович держал в руке новенький скрипичный футляр. На старике были, как и полагалось при поездке в столицу, новое пальто и высокая барашковая шапка «пирожком».