Валентин Катаев - Алмазный мой венец (с подробным комментарием)

Судя по мемуарам Н. Я. Мандельштам, в середине 1920-х гг. В. Нарбут предлагал О. Мандельштаму организовать новую акмеистическую группу «в союзе с одесситами» — «новый акмеизм без Ахматовой, но с Бабелем и Багрицким». [786]Мандельштам от подобного союза отказался.

Ср. с «бородатым» анекдотом о старом еврее, который, умирая, открывает своей семье секрет приготовления хорошего чая: «Евреи, не жалейте заварки». Ср. также у Валентины Ходасевич: «Не буду описывать подробно, как заваривался и настаивался чай, — очень сложно! Одно хорошо запомнила — это поразившее меня количество чая на одну чашку: три или четыре ложки с верхом. А пить надо, чуть не обжигаясь, — иначе аромат улетучится». [787]

Возможный источник этой истории — мемуары хорошей знакомой И. Бабеля, Т. Стах, описывающие Одессу 1924 г.: «Однажды раздался звонок. Я отворила дверь, и грузчики втащили огромнейший буфет… Оказалось, что Исаак Эммануилович, производя некоторую расчистку у себя дома, презентовал нам свой, как он сказал, „похожий на синагогу“, „фамильный“ буфет. Это было громоздкое черное сооружение с резными украшениями, где невероятно прочно оседала пыль… Буфет с трудом втиснулся в нашу квартиру и занял подобающее ему место в столовой». [788]

Ср. в воспоминаниях А. Н. Пирожковой: «Двухлетняя дочь Валентина Петровича Катаева, вбежав утром к отцу в комнату и увидев, что за окнами все побелело от первого снега, в изумлении спросила: „Папа, что это? Именины?!“ Бабель, узнав об этом пришел в восторг». [789]

Эту фразу, согласно преданию, будущий король Франции Генрих IV произнес, когда ему, чтобы получить французский престол, пришлось перейти из протестантства в католичество. Конная статуя Генриха IV украшает парижский Новый мост.

Людовику XVI и Марии Антуанетте, которые были обезглавлены по постановлению Конвента, в 1793 г. Все перечисляемые далее К. вожди Великой французской революции, свергнувшей Людовика с престола, были казнены в 1794 г.

Прозрачный намек на трагический финал биографии И. Бабеля: писатель был арестован 15 мая 1939 г., после вечера, который он провел вместе с К. и его семьей в Переделкино (См.: МК). Будучи арестованным, под нажимом следствия Бабель дал показания, согласно которым он входил в троцкистскую террористическую группу вместе с Вс. Ивановым, К., Ю. Олешей, Л. Утесовым, И. Эренбургом и др. [790]

И. Бабель о Мопассане: «Двадцати пяти лет он испытал первое нападение наследственного сифилиса. Плодородие и веселье, заключенные в нем, сопротивлялись болезни. Вначале он страдал головными болями и припадками ипохондрии. Потом призрак слепоты стал перед ним. Зрение его слабело. В нем развилась мания подозрительности, нелюдимость и сутяжничество. Он боролся яростно, метался на яхте по Средиземному морю, бежал в Тунис, в Марокко, в Центральную Африку — и писал непрестанно». [791]

Точная цитата из рассказа Ю. Олеши «Любовь» 1929 г. [792]

В комментируемом фрагменте К. намекает на сотрудничество М. Булгакова с Большим театром, начавшееся 10.10.1936 г. Булгаковский уход из МХАТа 15.09.1936 г. воспринимался некоторыми его приятелями чуть ли не как уход автора «Дней Турбиных» из литературы. См., например, запись в дневнике Е. С. Булгаковой от 23.08.1938 г.: «…встретили в Лаврушинском Валентина Катаева. <���…> И немедленно начал Катаев разговор. М. А. должен написать небольшой рассказ, представить. Вообще, вернуться в „писательское лоно“ с новой вещью. „Ссора затянулась“. И так далее. <���…> Все — известное. Все чрезвычайно понятное. Все скучное». [793]Подробнее о работе Булгакова в Большом театре см.:. [794]

На Елене Сергеевне Шиловской (1893–1970) М. Булгаков женился 4.10.1932 г., а в феврале 1934 г. они переехали в писательский дом № 3 в Нащокинском переулке, где поселились в кв. № 44. В письме к В. В. Вересаеву от 6.03.1934 г. Булгаков с восторгом, но и с обычной своей иронией рассказывал о новой квартире: «Замечательный дом, клянусь! Писатели живут и сверху, и снизу, и сзади, и спереди, и сбоку. <���…> Я счастлив, что убрался из сырой Пироговской ямы. <���…> Правда, у нас прохладно, в уборной что-то не ладится и течет на пол из бака <���…> но все же я счастлив». [795]

Ср. с описанием одной из последних встреч М. Булгакова с К. из дневника Е. С. Булгаковой (запись от 25.3.1939 г.): «Вчера пошли вечером в Клуб актера на Тверской <���…> Все было хорошо, за исключением финала. Пьяный Катаев сел, никем не прошенный к столу, Пете сказал, что он написал барахло, а не декорации, Грише Конскому — что он плохой актер, хотя никогда его не видел на сцене и, может быть, даже в жизни. Наконец все так обозлились на него, что у всех явилось желание ударить его, но вдруг Миша тихо и серьезно ему сказал: вы бездарный драматург, от этого всем завидуете и злитесь. — „Валя, вы жопа“. Катаев ушел мрачный, не прощаясь». [796]В сентябре 1939 г. Булгакову был поставлен страшный диагноз — гипертонический нефросклероз. В заключении врачебного консилиума от 12.11.1939 г. было сказано: «Гражданин Булгаков М. А. страдает начальной стадией артериосклероза почек при явлениях артериальной гипертонии». [797]Врач Булгаков знал о том, что его болезнь неизлечима. 10.10.1939 г. он составил завещание в пользу Е. С. Булгаковой.