Николай Вагнер - Белые камни

Владислав и Валерия приехали в Подмосковье всего на одну неделю. Благодаря хлопотам Александра в эти дни была назначена консультация в столичном институте. Просьба подкреплялась официальным направлением местных органов здравоохранения. Однако в день приезда свободного места в институте не оказалось, на следующий тоже, и Владислав с Валерией проводили время в пансионате, справляясь каждое утро по телефону о возможности получить место.

Леонидову Владислав понравился с первого взгляда. Очень похожий очертаниями лица и статью на Магду, он был значительно крупнее ее и отличался богатырским сложением. Глядя на него, трудно было предположить, что Владислав тяжело болен. Он брался и за теннисную ракетку и даже ловко пасовал волейбольный мяч, но очень быстро уставал, присаживаясь на скамейку возле края спортивной площадки, тяжело дышал, вытирал платком взмокшее лицо. На его мощной груди в таких случаях чуть выше левой ключицы обнаруживался непонятного происхождения бугор, и, как утверждала Валерия, именно с момента появления этой припухлости, которая не вызывала какой-либо боли и не стесняла в движениях, общее самочувствие Владислава стало ухудшаться.

— Ничего, — присаживаясь на скамейку рядом с Владиславом, сказал Леонидов, — поживете тут с нами, подышите свежим воздухом, и пройдут все ваши хворости! Завтра утром приходите вместе с Валерией на нашу заветную лужайку, и вы увидите, как здесь прекрасно.

На лужайку так рано не приходил только Александр. Он оставался один в комнате и писал документальную книгу о старом уральском заводе. Вставал в шесть утра, пока Магда и Алешка еще спали, писал до завтрака и после него снова садился за стол. Однако, когда время подходило к полудню, Александр начинал поглядывать на часы. Он все чаще отрывался от рукописи, набрасывал на клочке бумаги стихотворные экспромты, переносил их на большие листы, рисовал дружеские шаржи. Леонидов на этих шаржах неизменно представал с большим животом и длинным орлиным носом. Владислав напоминал гладиатора, а Магда с крутым открытым лбом, пухлыми губами и пикантно вздернутым кончиком носа всегда оставалась Магдой. Ее профиль Александр рисовал заученным движением руки, не отрывая фломастера от бумаги. Затем, стараясь быть незамеченным, Александр развешивал свои рисунки на деревьях, меж которых вилась тропинка, что вела на лужайку. Ему нравилось, когда друзья, возвращаясь к обеду, хохотали на весь лес, рассматривая шаржи. Все другие голоса перекрывал заразительный смех Леонидова. Казалось, гулкое, многократное эхо отзывалось с той стороны, где был дремучий ельник. Леонидов сам любил пошутить и потому живо отзывался на затеи Александра. Еще не доходя до коттеджа, он взывал:

— Выйди, о дважды Александр Македонский! Александр Александрович, вы положили нас на четыре лопатки! Вива!

И Александр выходил на крыльцо, закуривал и благодушно улыбался.

— Это я для того, чтобы вы не заблудились в лесу.

Как-то раз, пошутив и посмеявшись, Леонидов вдруг стал серьезен и сказал:

— Мне доставляет величайшее удовольствие общаться с вами и даже хочется пооткровенничать о самом для меня сейчас важном. Я ведь тоже принялся за сочинение книги. За роман! — Леонидов многозначительно и в то же время как бы в знак доверительности высоко поднял указательный палец. — Это впервые в моей практике. Пьесы — совсем другое дело. Тут надо знать театр. А роман… Прямо скажу — робею. В том числе по той причине, что вдруг да не успеть… Объясню, — заметив вопросительный взгляд Александра, продолжил Леонидов. — Ведь иные романы пишутся десятилетиями. Во всяком случае, писались. А кто может дать гарантию на долгожительство романа, тем более автора?..

После обеда все снова собрались на лужайке, расстелили пледы и одеяла. Начался тихий час, который Леонидов называл «перекуром».

— А вы знаете, — сказал он, — сегодня вечером всех нас ждет сюрприз. Приедет Семеон и привезет обещанный торт.

— Сеня привезет торт? — удивилась Магда. — Сомневаюсь, и очень!

— Вот увидите! — уверил Леонидов. — Я на множестве примеров доказал ему, что он до безобразия скуп. У меня ведь не задержится. Семеон, сказал я, вы бесчисленное количество раз приезжаете к нам, наедаетесь от пуза за наши кровные и ни единожды не привезли милым дамам хотя бы паршивого торта за два сорок. Он вскипел и поклялся, что в следующий приезд без торта не явится.

— И все равно не верю!