Василий Шукшин: Далекие зимние вечера. Рассказы

Наташка уже не поет, а баюкает куклу.

Нудно течет пустое тоскливое время.

За окнами стало синеть.

Чтобы отвязаться от назойливой мысли о дровах, Ванька потихоньку встал, подкрался к печке, вскочил и крикнул громко:

- А-а!

- Ой!.. Ну что ты делаешь-то? - Наташка заплакала. - Напужал, прямо сердце упало…

- Нюня! - говорит Ванька. - Ревушка-коровушка! Не принесу тебе елку. А я знаю, где вот такие елочки!

- Не надо мне твою елочку. Мне мама принесет.

- А хочешь, я тебе «Барыню» оторву?

Ванька взялся за бока и пошел по избе, и пошел, высоко подкидывая ноги в огромных валенках. Наташка засмеялась.

- Ну и дурак ты, Ванька! - сказала она, размазывая по лицу слезы. - Все равно скажу маме, как ты меня пужаешь.

Ванька подошел к окну и стал оттаивать кружок на стекле, чтобы смотреть на дорогу.

В избе тихо, сумрачно и пусто. И холодно.

- Вань, расскажи, как вы волка видели? - попросила Наташка.

Ваньке не хочется рассказывать - надоело.

- Как… Видели, и все.

- Ну уж!

Опять молчат.

- Вань, ты бы сейчас аржаных лепешек поел? Горяченьких, - спрашивает Наташка ни с того ни с сего.

- А ты?

- Ох, я бы поела!

Ванька смеется. Наташка тоже смеется.

В это время под окнами заскрипели легкие шаги. Ванька вскочил и сломя голову кинулся встречать мать.

Наташка запуталась в фуфайке, как перепелка в силке, - никак не может слезть с печки.

- Вань, ссади ты меня, а… Ва-ань! - просит она. Ванька пролетел мимо с криком:

- А я первый услыхал!

Мать в ограде снимала с веревки стылое белье. На снегу около нее лежал узелок.

- Мам, чо эт у тебя?

- Неси в избу. Опять раздешкой выскакиваешь!

В избе Наташка колотит ножонкой в набухшую дверь и ревет - не может открыть. Увидев Ваньку с узелком в руках, она перестает плакать и пытается тоже подержаться за узел - помочь брату.

Вместе проходят к столу, быстренько развязывают узел - там немного муки и кусок сырого мяса. Легкое разочарование - ничего нельзя есть немедленно.

Мать со стуком свалила в сенях белье, вошла в избу. Она, наверно, очень устала и намерзлась за день. Но она улыбается. Родной, веселый голос ее сразу наполнил всю избу, пустоты и холода в избе как не бывало.

- Ну, как вычтут?.. Таля? (Она так зовет Наташку.) Ну-ка расскажи, хозяюшка милая.

- Ох, мамочка-мама! - Наташка всплескивает руками. - У Ваньки в сумке бабки были. Он их считал.

Ванька смотрит в большие синие глаза сестры и громко возмущается:

- Ну что ты врешь-то! Мам, пусть она не врет никогда…

Наташка от изумления приоткрыла рот, беспомощно смотрит на мать: такой чудовищной наглости она не в силах еще понять.

- Мамочка, да были же! Он их в сенцы отнес. - Она чуть не плачет. - Ты в сенцы-то кого отнес?

- Не кого, а чего, - огрызается Ванька. - Это же неодушевленный предмет.

Мать делает вид, что сердится на Ваньку.

- Я вот покажу ему бабки. Такие бабки покажу, что он у нас до-олго помнить будет.

Но сейчас матери не до бабок - Ванька это отлично понимает. Сейчас начнется маленький праздник - будут стряпать пельмени.

- У нас дровишек нисколько не осталось? - спрашивает она.

- Нету, - сказал Ванька и предупредительно мотиулся на полати за корытцем. - В мясо картошки будем добавлять?

- Маленько надо.

Наташка ищет на печке скалку.

- Обещал завезти Филипп одну лесинку… Не знаю… может, завезет, - говорит мать, замешивая в кути тесто.

Началась светлая жизнь. У каждого свое дело. Стучат, брякают, переговариваются… Мать рассказывает…

- Едем сейчас с сеном, глядь: а на дороге лежит лиса. Лежит себе калачиком и хоть бы хны - не шевелится, окаянная. Чуток конь не наступил. Уж до того они теперь осмелели, эти лисы.

Наташка приоткрыла рот - слушает. А Ванька спокойно говорит:

- Это потому, что война идет. Они в войну всегда смелые. Некому их стрелять - вот они и валяются на дорогах. Рыжуха, наверно?

…Мясо нарублено. Тесто тоже готово. Садятся втроем стряпать. Наташка раскатывает лепешки, мать и Ванька заворачивают в них мясо.

Наташка старается, прикусив язык; вся выпачкалась в муке. Она даже не догадывается, что вот эти самые лепешечки можно так поджарить на углях, что они будут хрустеть и таять на зубах.

Если бы в камельке горел огонь, Ванька нашел бы случай поджарить парочку.

- Мама, а у ней детки бывают? - спрашивает Наташка.

- У кого, доченька?

- У лисы.

Ванька фыркнул.

- А как же они размножаются, по-твоему? - спрашивает он Наташку.

Наташка не слушает его - обиделась.

- Есть у нее детки, - говорит мать. - Ма-аленькие… лисятки.