Николай Сказбуш - Октябрь

— Можешь остановить? — с уважением спросил Тимош шофера. Парень в кожанке оглянулся, снисходительная улыбка мелькнула под рыжим усом.

— Могу.

Он нажал на какую-то педаль, машина послушно замедлила ход. Тимош уже с нескрываемым благоговением глянул на парня в кожанке:

— Сдай автомобиль в Совет, — распорядился Тимош, не сомневаясь, что парень в кожанке выполнит поручение.

— Могу, — кивнул головой шофер, окончательно покорив Тимоша.

Руденко открыл дверцу и пропустил вперед Агнесу.

Машина развернулась и запрыгала по булыжнику, раскачиваясь и громыхая мотором, облачко бензинового перегара полохнуло и расплылось.

— На Никольскую? — уставился на Агнесу Тимош. Он ждал, что девушка ответит ядовитым словцом. Но Агнеса смолчала.

Тимош прижал винтовку к себе, расправил бережно брезентовую перевязь, закинул винтовку за плечо:

— Прощай!

Повернулся и зашагал, не оглядываясь. Прошел порядком, вдруг позади послышались торопливые шаги — кто-то догонял его.

— Я с тобой, Тимошенька, — Агнеса поравнялась и пошла рядом.

Тимош только крепче сжал перевязь.

Дверь открыл Иван:

— Агнеса!

Девушка из-под опущенных ресниц метнула взгляд на Тимоша:

— Понимаешь, сей парень прост до святости. Я следую за ним, как за преподобным чудотворцем.

— Зачем ты пришла? — проговорил Иван сдержанно, — только вчера говорила…

— А я не к тебе, товарищ Иван. Я к батьке!

— Каяться?

— Нет, в хату проситься.

Она решительно переступила порог.

— Твоих нет?

— Скоро вернутся. Старики собираются к вам, деда поминать.

— А я к забыла, — она по-детски трогательно сложила руки на груди.

— Ты католичка, Агнеса, Шесть дней черного греха, на седьмой минута покаяния.

— Не надо, Иван, всё прошло. Я знаю, я была слишком взвинчена, слишком истерична. Революция дело простонародное. Сейчас всё решается проще, вековечней…

— Вековечней, — подхватил Иван, — да это справедливо, пожалуй.

— За или против!..

— Ну, и как же ты?

— Что же спрашивать? Я пришла!

— Ну и правильно, дочка, — появилась во дворе Прасковья Даниловна, — входи в нашу хату, да помогай мне сражаться за порядок, за человеческую жизнь. А то, что ж они, изверги, только и знают свое — ввалится в дом, кулаком по столу: «Борща!»

Тимош, прислушиваясь к разговору, вскинул винтовку, осмотрел ее, заботливо вытер рукавом. Потом бережно поставил в угол, рядом с отцовской берданкой.

— Мама, я должна покаяться перед вами, — искренне призналась Агнеса, — я пришла к вам в хату для того, чтобы отрицать ее, я одену очипок для того, чтобы он стал последним очипком на земле.

— Ладно-ладно, — спокойно отозвалась Прасковья Даниловна, — вот батько вернется, даст он тебе и очипок и отрицание.

Вечером всей семьей отправились на Ивановку. Александра Терентьевна радушно встретила на крыльце гостей, как всегда в хате было тесно.

Тимош, войдя в горницу, первым долгом глянул на портрет — дед был доволен!

Всё казалось знакомо и дорого вокруг, и лица людей, и сама обстановка, но дороже всего то особое чувство сердечности и тепла, которое возникает лишь в очень близком, родном семейном кругу.

Только появление одного человека было неожиданным, случайным — в самый разгар застольной беседы пришел инженер Петров.

По тому, как приняли его, Тимош догадался, что Петрова ждали. Ткач, Павел и механик удалились в соседнюю комнату и долго о чем-то совещались. Сейчас же после того стали собираться.

— Ты в снарядном работал? — спросил Павел Тимоша.

— В снарядном.

— Пойдешь с нами.

Извинившись перед гостями, сказав, что его ждут а Совете, Павел вместе с Петровым вышли из хаты, за ними последовали Ткач и Руденко.

В Совете, несмотря на поздний час, горел свет, со всех концов города, заводов, фабрик, воинских частей стекались люди: коридоры и комнаты были набиты народом, клубы табачного дыма кружили под потолком, все было наполнено гулом голосов.

— Сюда прошу, — Павел открыл дверь ближайшей комнаты. В ней находилось несколько человек. В комнате стоял стол, вдоль стен были расставлены стулья, но все разговаривали стоя. Молоденький офицер, которого Тимош встретил в Совете в дни корниловщины, и еще другой, по виду рабочий, а по выправке военный, — товарищи называли его Андреем, — направились навстречу.

— Инженер Петров? — сразу угадал Андрей. — Ткач заверил нас, что вы окажете содействие.

— Все, что в моих силах.

— Сейчас товарищ Павел представит вам необходимые документы, — и повернулся к Тимошу: