Пантелеймон Романов - Русь. Том II

— Да, что же я не спросил. Говорил с мужиками о войне? Что они?

Алексей Степанович оглянулся назад и шепнул:

— Вы об этом всё-таки поосторожнее говорите на улице. Эта х р а б р о с т ь совсем ни к чему.

Свернули в глухой переулок, и только тогда Алексей Степанович продолжил беседу:

— Они было накинулись на меня за то, что я укрываюсь от войны, а я им доказал, что они подставляют шею капиталистам.

Вышли на набережную к церкви, где лежали выгруженные с баржи дрова и никого кругом не было.

— Читали, сколько народу положили в Восточной Пруссии? Сразу видно, что у нас за правительство. Такое поганой метлой надо гнать! Может, хоть это нашего мужичка раскачает.

— Да, удивительно инертный народ, — отозвался Митенька.

— Он привык под помещиком ходить да ворочать на него, так и готов весь век тянуть лямку.

— Да, да, — проговорил Митенька.

— Вот что, — сказал Алексей Степанович, — сейчас приходится наводить конспирацию. Запомните, что мы идём на именины. Там будут три студента: один сухой такой, бледный и серьёзный, — это Шнейдер; потом рыжий с веснушками, Чернов, он постоянно краснеет; а третий одет господчиком, но парень славный, Максом зовут. И потом две девушки — Маша и Сара. Маша, собственно, замужняя, — сказал он, почему-то покраснев. — Запомните имена… на всякий случай.

— А что, могут пожаловать и д р у г и е гости? — спросил Митенька, почувствовав удовольствие от того, что ему доверяют, раз ведут в нелегальное место.

— Как сказать, — ответил, пожав плечами, Алексей Степанович, — у нас уж такая привычка выработалась, чтобы всегда держаться начеку. Ведь попадёшь как раз тогда, когда об этом и не думаешь.

Он легко шёл в своих высоких сапогах, глядел вперёд и настороженно весь собирался, когда проходили мимо стоявших на тротуаре людей.

— Теперь я сверну направо и обойду этот квартал, а вы запомните номер дома и квартиру: Пятнадцатая линия, дом тридцать три, квартира семь. Идите туда один. Я раньше вас буду. Запомните?

Митенька хотел было достать записную книжку, но Алексей Степанович остановил его за руку и сказал:

— Никогда ничего не записывайте, всё держите в голове.

Квартира оказалась глубоко во дворе.

Это был обычный петербургский двор, узкий, как труба, меж высоких каменных домов, с раскрытыми окнами и сушившимся бельём на некоторых из них.

Митенька поднимался по лестнице, а сам всё твердил имена и боялся их перепутать. «Рыжий — Чернов, худощавый, бледный — Шнейдер, потом Макс и Маша с Сарой».

Митенька с бьющимся сердцем позвонил. Ему сейчас же открыл Алексей Степанович и по длинному коридору ввёл его в комнату, сказав присутствующим:

— Вот, прошу познакомиться, мой земляк и приятель, о котором я говорил. Мы с ним пешком вместе под стол ходили. — При этом он по своей привычке проводил рукой по рассыпающимся волосам.

В комнате мещанского типа, с занавесочками и геранью на окнах, было действительно похоже на именины: на столе в простенке между окнами стоял стол с самоваром и блюдо с пирожками. Но всему этому противоречил какой-то беспорядок в комнате, окурки на полу, табачный дым.

Несмотря на рекомендацию Алексея Степановича, Митеньку встретили несколько холодно, точно никто не хотел первым проявить по отношению к гостю чувство приветливости и радушия.

Только юноша с весёлым лицом, одетый в студенческий сюртук, первый протянул Митеньке руку и сказал:

— Милости прошу к нашему шалашу.

Митенька догадался, что это Макс.

За Максом кудрявая и смуглая девушка, похожая цветом лица и живостью на цыганку, по-видимому Сара, приветливо поздоровалась и сказала:

— А вы нас напугали стуком своей шашки… мы уж думали…

— Меня самого стесняют эти глупые доспехи, — сказал Митенька, почувствовав некоторую уверенность от свободного и приветливого тона девушки. Но эта уверенность быстро исчезла, так как другие почти ничем не отозвались на появление Митеньки.

Худощавый чёрный студент, с безразличным лицом, на котором никогда не появлялась улыбка, продолжал стоять у окна и просматривать книгу. Он как будто нехотя подал Митеньке свою сухую руку, едва взглянув на него острыми глазами, и сейчас же опять занялся перелистыванием страниц.

Митенька догадался, по описанию Алексея Степановича, что это Шнейдер.

Рыжий Чернов, в веснушках, в распахнутой тужурке, видимо, очень застенчивый и страдающий от этой застенчивости, тоже молча, весь покраснев при этом, подал Митеньке руку.