Дмитрий Снегин - Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести

— Да ведь это «катюши», — крикнул кто-то из разведчиков восхищенно.

После десятиминутного шквального огня всей артиллерии поднялись стрелки и побежали к селу, откуда уже начали бить немецкие пулеметы. И тогда, передав на время управление огнем передовым наблюдательным пунктам, управленцы устремились вперед.

За передовыми траншеями их обогнала полусотня конников, невесть откуда вымахнувшая на статных конях. Берегового чуть не сшиб с ног всадник с черной буркой на плечах, и, хотя всадник пронесся с быстротой ветра, Береговой все же узнал в нем капитана Орлова. «Значит, не расстрелял его «батька» за потерю мундира», — мелькнула мысль, и тут же невидимая сила свалила Берегового с ног.

— Эх ты, проклятая! — застонал кто-то позади.

Береговой, оглянувшись, увидел связиста. Боец лежал, опрокинувшись на катушку с кабелем, и судорожно пытался встать. Шапки на нем не было. Из-под волос сочилась алая струйка... Шингарев опередил командира дивизиона, приподнял раненого, и в руках его замелькала розовая марля индивидуального пакета.

Шингарев догнал Берегового уже на пункте командира взвода управления и прокричал ему в самое ухо:

— Бачитэ кухню? Из-под нэй пулемет строчит.

И только после того, как взлетела кухня вместе с пулеметом, он спокойно добавил:

— Той связист сам пишов до санчасти. Рана пустякова, но его здорово оглушило: перестав слышать.

В отбитом у немцев селе Береговой неожиданно встретился с Орловым.

— Эй, артиллерия, — крикнул тот, — а ну ходь сюды!

Береговой, радостно улыбаясь, подошел. Кавалерист стоял, окруженный десятком своих товарищей, и держал под уздцы лошадей. Береговой не сразу распознал, что и кони, и орудие — немецкие. А капитан вдруг бросил поводья, подбежал и больно ударил по плечу.

— Чертяка!.. Я ж говорил, что встретимся... Здоров, здоров!

Он потянул Берегового к упряжке, возле которой стоял навытяжку весь немецкий орудийный расчет, и тоном щедрого хозяина предложил:

— Получай в подарок и лошадей, и орудие. А их заберу, не дам, — кивнул он на пленных. — «Батька» приказал доставить пять «языков». А я ему семь веду во главе с этой птицей. — Он черенком плетки ткнул в сторону офицера, стоявшего под охраной коновода особняком,

— Спасибо, товарищ капитан, только без снарядов она мне ни к чему, пожалуй.

— Да за тим углом этих снарядов куча.

И не успел Береговой оглянуться, как Шингарев уже зашептал за его спиной:

— Правильно. Целый штабель. Я все проверил.

Когда орудие увезли, Орлов минуту стоял в раздумье, потом взял друга под руку.

— Ходим!

Они примостились за стеной дома, у снарядов, укрывшись от ветра.

— Выпьем за нашу победу и за встречу после победы, — вполголоса, но почти нараспев произнес капитан.

По очереди они выпили из фляги, и нестерпимо холодная влага обожгла грудь. Закусить было нечем, и они жадно глотали зажатый в пригоршни снег.

— Эх, правильные вы воины, здорово фашисту всыпаете, — вытер усы Орлов. — И генерал у вас — сила. Наш с ним крепко подружился. Панфилов, говорит, не отходит и наступать обучает. Вот подкрепят его, рванется он со своей пехотой вперед — на конях не обгонишь.

Друзья крепко пожали друг другу руки, и соединившая их война снова разлучила обоих, быть может, навсегда.

Об Амре Сырбаеве горевали и во взводе разведчиков, и в группе истребителей танков Талгарского полка, куда он недавно был переведен по собственной просьбе и где успел уже завоевать всеобщее расположение веселостью характера, сметливостью, трезвою, не по летам, рассудительностью.

Товарищи не знали, где и как погиб Сырбаев. В последний раз кто-то видел его с ручным пулеметом на западной окраине Буйгорода, а потом он исчез, и о нем уже никто не мог ничего сказать определенно. Не знал ничего и комиссар Петр Васильевич Логвиненко.

И вдруг Сырбаев появился. В обожженной шинели, с опаленными бровями, только ресницы уцелели. Теперь они казались особенно густыми и черными. Как о чем-то обычном, будничном он рассказал товарищам:

— Не помню, как я очутился на колокольне. Вокруг пальба, беготня. Помню, что после бомбежки в Буйгороде загорелось много зданий и в соседней улочке появились немцы. Ну, я полыхнул из своего «ручника» на полный диск. Шарахнулись они, а потом в колокольню начали грохать из противотанковой пушки. Как они взобрались, этого я не видел и не слышал, только вдруг навалились на меня сразу трое и волоком с колокольни.