Леонид Борич - Случайные обстоятельства

— Отдыхать? — переспросил Володин. — А это командир определяет. Но не более, чем три часа подряд.

— Почему — не более?

— Иначе трудно потом входить в свою вахту, — терпеливо объяснил Володин. — От обстановки отстаешь... Вы этого не почувствовали сами?

Как же не почувствовал?! Но ему, Филькину, и через час трудно было пока...

— А что мне делать, когда командующий на лодку придет? — спросил Филькин.

Ох, Петя, Петя... Что ему делать!..

— На глаза не лезть, — сказал Володин. — Сидеть тихо в своей каюте и заниматься чем-нибудь.

— Мне командир велел прочитать «Капитальный ремонт», — сообщил Филькин.

— Вы что, не читали? — удивился Володин.

— Не пришлось как-то... — потупился Филькин.

— А спрашиваете, что вам делать! — Володин улыбнулся. — Приказание выполнять...

Точка автопрокладчика подошла к самому краю полигона, Володин включил трансляцию и доложил в центральный пост:

— Штурман. Освободили двадцать третий полигон. Курс сто восемьдесят пять градусов.

— Есть штурман... — И пока Володин еще не отключился от центрального, он услышал команду рулевому: — Курс сто восемьдесят пять градусов.

Володин проложил новый курс корабля и внимательно осмотрел по карте предстоящий им путь.

А там, в базе, его ждут письма, и обязательно должно быть от Аллы. По первым же ее строчкам он сразу поймет для себя основное: она еще не потеряна для него... А вдруг нет никакого письма? Что тогда? Тут Володин уже заранее обиделся на нее: не может же она не понимать, как ему нужны ее письма... А почему не может? Он сказал ей об этом на аэродроме? Написал когда-нибудь?..

— Штурман! — донесся до Володина резкий и уже нетерпеливый голос по корабельной трансляции.

— Есть штурман!

«Видно, не первый раз вызывает», — подумал Володин.

— Заснули, что ли?

— Никак нет, товарищ командир... Думал, — честно признался Володин.

— Я всегда подозревал, что вы думающий офицер, — добродушно сказал Букреев. — Но чтобы до такой степени... Доложите наше место.

— Есть доложить место корабля, — сказал Володин, склоняясь над картой.

— И учтите, штурман: нам на лодке гении не нужны. Правда, тупые нам тоже не нужны.

— Понял, товарищ командир. В дальнейшем учту.

Схода на берег пока не было: готовились к приезду командующего. Если весь день пройдет без заминок и план на сегодня будет до конца выполнен, офицеров и мичманов, не занятых вахтой, возможно, отпустят домой на всю субботнюю ночь. И тогда Букреев, не глядя на старпома, скажет поздно вечером: «Свободны до шести ноль-ноль». Не щедрость, конечно, после трехнедельного плавания, но ведь кто-кто, а старпом должен понимать, что и не от скупости...

Варламов, безусловно, поймет. Будь его воля, он бы и на ночь сегодня не отпустил: пусть у себя в боевых частях порядок наводят. Командующий не каждый день приезжает, и если что-нибудь окажется не так — боялся старпом даже не столько командующего, сколько его сопровождающих, которые умеют выворачивать наизнанку всю лодку, — если что-то такое не понравится, то Букрееву это надолго зачтется.

...А городок был совсем рядом. Днем как раз рассвело ненадолго, и, поднявшись по деревянным мосткам к зданию береговой базы, мичман Бобрик остановился на свой дом поглядеть хотя бы издалека. А заодно и передохнуть можно было: отвык за эти недели по земле ходить, уставал быстро.

Вон и окно его квартиры, жена, конечно, еще вчера убралась — они там в городке о возвращении лодки за день знают, исправный у них телеграф. «Нашим бы радистам у баб поучиться», — улыбнулся Бобрик.

А тесно с двумя ребятишками в одной комнате, пусть и в отдельной квартире со всеми удобствами. Попросторнее бы выхлопотать — да не получается, и командир сколько ходил за него, но даже и он не может.

Отдышавшись и еще раз взглянув на свое окно вдалеке, Бобрик вошел в здание береговой базы, постоял немного у дверей начальника продовольственной службы, сделал озабоченное лицо и шагнул в кабинет.

— А, Бобрик! — приветствовал его начпрод. — Заходи, заходи, с возвращением!

Бобрик устало улыбнулся, — решил, что для предстоящего дела так лучше, — поздоровался сначала с начпродом — по старшинству, а потом и с двумя женщинами, подчиненными начпрода.

— Как плавалось? — спросил начпрод. — Раздевайся...

— Как всегда — нормально, — небрежно сказал Бобрик, а шинель, несмотря на жару в комнате, не стал снимать, потому что должен был еще в несколько мест поспеть. — Вот, товарищ капитан, полюбуйтесь!..