Анатолий Тоболяк: Письма туда и обратно

Но не вздумай им завидовать, одинокая моя Наташка! Мне кажется, что Льва и Юлю (это не для публичной читки) соединяет нечто иное, чем тебя и меня. Нет, я не говорю, что они не любят друг друга! Но случись между ними серьезный разлад, во что я не верю и чего, сама понимаешь, не желаю, Юля будет лить слезы, Лев, возможно, потеряет аппетит, но ни у него, ни у нее не мелькнет мысль, скажем, о самоубийстве. Понимаешь, о чем я? Их любовь мурлычет, ластится, щебечет, смеется, но не ведает приступов отчаяния и тревоги, как моя, Наташа, и твоя надеюсь, тоже.

Ты вспомнила ту поездку в Москву и Прибалтику, то купе… прекрасно! Но почему у тебя проскальзывает ностальгическая нотка, точно у изгнанника, который никогда не вернется на свою далекую родину? Разве то, что было, неповторимо? Разве при нашей встрече не произойдет нечто еще более потрясающее, чем тогда?

Представь: ты сходишь с трапа самолета в Т… Я встречаю тебя, подхватываю на руки и несу от аэропорта до дома (это два километра) через весь поселок, чтобы каждый житель и каждая собака узнали и увидели, что к Михайлову приехала его долгожданная жена. Таким макаром я вношу тебя в наш дом, где нас встречает плачущий от умиления Никитка. Впрочем, Никиту мы сразу выпроводим, дав ему рупь на расходы (ему полезно размяться, домоседу), закроем дверь, занавесим окна и останемся одни. Дальше воображение отказывает.

Короче, я как глава семейства объявляю мораторий на черные мысли и депрессии — вплоть до нашей встречи! Да и вообще о чем речь? Две редакции готовы подраться из-за тебя (добавь еще третью, местную)… это же отлично! Я горжусь тобой и предвкушаю, как через десяток лет буду пыжиться в лучах твоей известности. «Кто это? — спросят обо мне. — Что за самодовольный тип?» — «А вы не знаете? Это муж знаменитой Натальи Михайловой!»

Извини, разболтался. Слегка ошалел от радости. Егор Чирончин вправе предъявить мне счет за керосин, я жгу его по ночам литрами. Еще несколько слов — и спокойной ночи. О матери. Я пишу ей достаточно подробно, а в ответ получаю сухие ответы, в которых чувствуется непрощенная обида. Что поделаешь! Я не могу жить под ее крылом до седых волос, это противоестественно. А ты постарайся бывать у нее почаще, ладно? Привет твоим прибывающим родителям от зятя. Они меня в глаза не видели, но ты, надеюсь, отрекомендуешь меня наилучшим образом, как я того и заслуживаю за примерное поведение и ненормальную любовь к их дочери.

Никита, смирив гордыню, просит прислать посылкой «фунт узюму». Страсть, говорит, изюм люблю, а на сига мороженого глаза бы не глядели. Егор Чирончин нынче отсутствует. Подозреваю, что пьет брагу в доме своего подчиненного Максимова.

Денег не жалей. Я теперь богатый добытчик. В Т. заказал тебе шикарную ондатровую шапку с длинными ушами. Юля покачнется от зависти.

Любимый мой Димка! Спасибо тебе огромное за последнее письмо. «Избранные места» я прочитала, конечно, Баратьнским и Трегубовым. Читка прошла с неизменным успехом и последовавшей затем дискуссией.

У тебя появились и новые читатели, а именно — мои родители. Они прибыли позавчера. Этим объясняется моя задержка с ответом.

Извини, что огласила им твои письма, но они — сам понимаешь, — требовали подробнейшей информации о тебе, а что значит мое косноязычие рядом с твоими живыми страницами! Ни отец, ни мать ни разу не перебили меня, сидели в креслах, как идолы (болгарские!), а едва я закончила, отец встал и заявил:

«Прекрасно! Твой муж нам понравился. Напиши ему, чтобы возвращался как можно скорей».

«Рады будем его видеть», — скрепила мама.

Тут я вскочила как ужаленная и закричала:

«То есть? Как это понимать?»

«А ты что, сама к нему поедешь?» — невозмутимо спросил, отец.

«Конечно!»

«Не морочь голову. Ты на это не способна».

И они, представляешь, стали доказывать мне, что у меня пороху не хватит покинуть Алма-Ату, что я горожанка до мозга костей, трусиха и неженка, каких поискать. Они ни на секунду не поверили, что я собираюсь укладывать чемоданы. Зря я обнадеживаю Дмитрия — представляешь?

Негодующая и рассерженная, я поехала на телестудию, чтобы получить очередное задание, и в коридоре наткнулась на Влиятельное Лицо. (Я писала о нем). Он опять завел разговор о моем трудоустройстве после защиты. Наш факультетский декан — его давний приятель, и нужен лишь один телефонный звонок, чтобы проблема моего распределения… ну, в общем, ясно. Пришлось повторить, что меня в Эвенкии ждет муж — любимый муж, говорю я тебе! — и, таким образом, тема исчерпана.