Борис Дубровин - Счастье первой тропы

Эти дома, эти цехи — все это эпос, оправленный в камень и в бетон. Сергей стремился прочитать хоть несколько страничек этого эпоса. Каждое предприятие, каждый дом, каждая комната, каждый человек таили в себе так много.

«Иринка! Пришла зима суровая. Как ты там? Как твоя последняя зимняя сессия?

Помнишь, я тебе писал о монтаже электролизного цеха. Работаем по последнему слову техники. Но самое главное: наша гордость — предварительно напряженные фермы. Пролетом в двадцать семь метров! Они перекрывают весь цех. И разработаны по новой технологии, родившейся в Шелехове под руководством Жаркова.

Эти легкие ажурные фермы красивы! Но красота идет об руку с их прочностью и экономичностью: несущая способность крыши с этими фермами та же, а зато металла идет на них в два раза меньше обычного. А ведь в каждом цехе по сто ферм!

В Москве на ВДНХ эта работа отмечена золотой медалью.

Я так мало и только урывками пишу тебе о стройке. Я обо всем просто не успеваю сообщать. Тут каждый день — целая поэма! И где мне, простому смертному, запечатлеть все это!

Большой-большой привет родным.

Обнимаю тебя и нежно целую. Твой Григорий».

В актовом зале школы было тесно. Сегодня — особый день: должен был прийти комсорг стройки Юра Кудрявцев и любимец ребят Виктор Витальевич Жарков.

Юрий и Виктор Витальевич пришли за три минуты до назначенного времени. Школьники встретили их веселым шумом и аплодисментами.

— Ребята, — поднявшись на сцену, сказал Виктор Витальевич. — Передаю вам привет от имени строителей.

Ребята шумно захлопали.

— Вы ждете, что я вам буду рассказывать о строительстве?

— Да! — ответили школьники хором.

— А вот пусть кто-нибудь из вас выйдет и расскажет об этом. Ведь многое здесь строить предстоит еще и вам.

Ребята озадаченно замолчали. Потом стали шушукаться.

Люда посмотрела на Колю Колова, сидевшего в первом ряду. Он покраснел и решительно поднял руку.

— Иди сюда, — позвал его Виктор Витальевич, — иди.

— Иди, Коля, — подбодрил Юра.

Коля вышел на сцену, взял мелок, повернулся к большой доске.

— Я еще с детства помню, как здесь костры жгли, чтобы землю прогреть, и копали ее лопатами.

— Врешь! — пискнули из зала. — Всегда механизмы были.

— Вру? — обиделся Коля и отыскал глазами малыша. — Эх ты, я, если хочешь знать, даже палатки видел!

Десятки глаз с завистью смотрели на счастливца. А он продолжал:

— Ведь я там бывал. Так одним краном и строили сначала. Ярусами. Наращивали. Методом наращивания, — солидно поправился он. — Кран был на гусеничном ходу, ну, вроде танка, и подавал конструкции. Конструкции сборные, — рука Коли довольно твердо нарисовала контуры алюминиевого завода.

Коля рисовал так, что цех в его изображении напоминал крыло самолета. Он нарисовал параллельно ему еще одно крыло:

— Два цеха построены. Расстояние между ними сорок метров, а труба в сто двадцать метров высоты.

Теперь он нарисовал и трубу и дым над ней. Труба вышла тонкой, точно шест, устанавливаемый на аэродромах.

— На глубине в пять метров идет подземное хозяйство, сложнейшее...

— Воздуховоды, — подсказали из зала. — Их два километра, таких каналов подземных, в одном только цехе.

Коля оторвался от рисунка и обернулся к подсказчику:

— Кто рассказывает? Я. Мы не на уроке. Что ты мне подсказываешь? Подскажи мне еще, что в каждом из четырех цехов по четыре мостовых крана грузоподъемностью в десять тонн. Или, что в цехе два фронта электролизных ванн, по сорок одной в каждом фронте.

Коля явно щеголял техническими терминами. И переборщил. Особенно когда он начал рассказывать об изобретении инженера Жаркова — о фермах с предварительным напряжением.

Коля не знал, как Жарков вводил это изобретение наперекор неверию, ставя на карту свое имя, свое будущее инженера, рискуя всем. Но он не зря был инженером-коммунистом, не зря так любил живопись, архитектуру, ваяние. Они научили его мыслить крылато, быть смелым в отстаивании своей мечты. Воля человека — в том, чтобы мечту свою овеществить, чтобы не отступить от намеченного пути, чтобы твердо идти к своей цели. До конца.

— А еще, — довольно непоследовательно сказал Коля, отложив мел и тряпкой вытирая руки, — еще есть бытовки: алюминщики приходят на работу и входят в эту трехэтажную бытовку. Снимают чистую одежду, наряжаются в спецовки- и на смену. А после смены — в душ.

— А чего ты забыл про сжатый воздух? — выскочил опять тот же голос.