Александр Кулешов - Победил Александр Луговой

Но вот он подошел к невысокому кирпичному забору с большими наглухо запертыми воротами посредине. Александр вошел в проходную и хмуро протянул вахтеру удостоверение.

— Мне к директору.

— Уехал директор, — ответил вахтер, внимательно разглядывая удостоверение, — ему явно не приходилось раньше видеть такие.

— Тогда к секретарю партбюро.

— Тоже уехал. Вместе уехали.

— Ну, а кто же остался? Секретарь комсомольской организации на месте?

— На месте. Идите во второй цех. Спросите Трюфина Вадима. Он и есть комсорг.

— Трюфина? — Александр насторожился. — А кто у вас председатель физкультурного коллектива?

Вахтер развел руками.

— Чего не знаю, того не знаю. В волейбол вон играют, гирями швыряются. — Он показал на размокшую площадку. — А кто там главный — не знаю.

Александр уже собирался пройти во второй цех, как вдруг увидел входившего в проходную здоровенного, румяного парня.

— А вот, — оживился вахтер, — вот у этого спросите. Слышь-ка, Лукавый, погодь. Вот тут товарищ из Москвы приехал, спортом интересуется. Ты ж там тоже прыгаешь, это, бегаешь. Просвети...

Парень настороженно уставился на приезжего.

«Ну что ж, — подумал Александр, — на ловца и зверь бежит. Начну с него — все равно не миновать».

Он отошел с парнем в сторону, подальше от любопытствующего вахтера, и спросил:

— Вы товарищ Лукавый? Это вы писали нам письмо? Я из «Спортивных просторов». Луговой моя фамилия. — И он протянул удостоверение.

Но парень не стал смотреть. Он весь засиял широкой горделивой улыбкой.

— По моему письму приехали? Которое, значит, я посылал?

— По вашему письму. Спасать приехал, — усмехнулся Александр.

Парень сразу помрачнел. Лицо его приняло озабоченное выражение.

— Спасать надо, — сказал он деловито, — совсем затравили. А все этот Трюфин, проклятый...

— Давайте поговорим спокойно. — Александр присел на одно из лежавших у ограды бревен, парень сел рядом. — Рассказывайте-ка сначала. Не спешите. Подробно.

Александр вынул блокнот, карандаш и приготовился писать.

Парень неторопливо, обстоятельно закурил. Он долго распечатывал коробку, мял сигарету, шарил по карманам в поисках спичек, зажигал их, ломая одну за другой. Наконец спичка вспыхнула, парень поднес ее к сигарете. Посмотрев на Александра, неожиданно бросил сигарету на землю и раздавил каблуком.

— А что особенного, что курю? — вызывающе спросил он. — Хочу — курю, хочу — нет, папиросы не ворую и, между прочим, чужими не пользуюсь, — добавил он с укоризной, словно чужими пользовался Александр. Потом продолжал:

— Он как пришел — так командовать! «Мы комсомольцы», «мы передовые», «мы молодежь» — и пошел, и пошел...

— Кто он? — на всякий случай спросил Александр, хотя прекрасно понимал, о ком идет речь.

— Кто! Трюфин, известно кто! Вот вы, товарищ корреспондент, посудите, — Лукавый от волнения даже встал. — Я записался в коллектив этот, физкультурный. Для чего? Спортом заниматься. Верно? Вы скажите, верно?

— Ну, верно, — протянул Александр осторожно, не зная, о чем речь впереди.

— Вот то-то, что верно, — констатировал Лукавый. — Я и занимаюсь. Кросс. Массовый. В воскресенье, когда другие отдыхают. Я иду. Бегу. Второе место! Силачей тут конкурс устроили. Подымаю гирю. Тридцать пять раз, как одна копеечка, поднял! Рекорд тут наш! Первое место. Пошел ради коллектива, не отказывался. Теперь глядите, что получается. Дали цеху срочный заказ. Так? За смену не успели. И пожалуйте. Трюфин тот собирает нас, физкультурников, значит, говорит: «Братцы, мы на то и спортсмены, что сил у нас невпроворот, нам ничего не стоит на вторую смену остаться. Надо честь фабрики поддержать». Я ему «атанде» — и домой. Верно? Я так понимаю: раз я спортсмен, да еще из первых, — пожалуйста, от соревнований каких негоже отказываться, коллектив наш физкультурный подводить. Приду. Надо после работы? Приду! А при чем тут смена? Выходит так: гирю три десятка раз поднял, попотел — значит, иди трудись, потей, когда все домой. Не пойдет такое дело!

Лукавый рубанул воздух рукой, сплюнул и уставился на Александра.

— Ну, ну, — поощрил его Александр.

— Теперь другое. Как-то тут субботник проводили. И опять Трюфин горло дерет: «Мы, физкультурники, — в первую очередь!» С чего? С чего, скажите? А на следующий день — соревнования. Я и тренируйся, и соревнуйся. И я же работай больше всех, потому физкультурник и, значит, хребет крепкий. Теперь другое. Курю. Коллектив физкультурный, значит, видите ли, дал обязательство не курить. Ну, а кому какое дело? Пусть эти некурящие поднимут гирьку, сколько я поднимаю. Да я им всем прикурить дам!