Ильяс Эфендиев - Повесть о Сарыкейнек и Валехе

- А ты думал! - сказал Сарвар, постепенно принимая свой несколько покровительственный тон бывалого человека. - Жизнь сама учит мужчину быть мужчиной...

.. .Поутру, когда наша шоферская братия пила чай, вошла Сарыкейнек. От нее так и веяло свежестью и чистотой. Кивнув с порога, Сарыкейнек молча поставила сумку на стул, ловко извлекла салфетку, развернула ее. На салфетке лежали аппетитные пирожки.

- Ешьте.

- Сама испекла? -спросил Сарвар, взяв пирожок.

- Ага. С капустой, ешьте. Еще теплые.

- Вкусно как! - прогудел Эльдар с набитым ртом. - Так бы все и съел!

Уж он-то съел бы! Никаких сомнений.

А потом мы шли по поселку к стройке. Встречные здоровались с нами и персонально - с Сарыкейнек. Тут все ее уважали и любили. "Наша Сарыкейнек радость стройки, - говаривал Джамал-муаллим. - Сидит на кране- отовсюду ее видно, и, глядя на нее, люди вдохновляются. .."

Вот так. Выходило, что от моей невесты зависит производительность труда всей стройки!

Сарыкейнек была красива. Но дело не только в этом. Сарыкейнек была еще и доброжелательна, приветлива, всех на стройке считала родными. Никогда, ни разу не слышал я, чтобы она выразила недовольство кем-то, с кем-то поругалась...

У нее хватало внимательности, сердечной теплоты на всех.

- Я хочу, Валех, чтобы все любили тебя так, как люблю я, - сказала она как-то, прильнув ко мне.

- И девушки тоже? - улыбнулся я.

- И девушки, - рассмеялась она, но тут же посерьезнела.- Хотя... я хочу, чтобы ты это знал твердо: никто из девушек никогда не полюбит тебя так, как я. - Она говорила сущую правду. - Когда твоя машина появляется на дороге, миновав этот проклятый перевал, мне кажется, поверь, будто я родилась на свет заново!!

- Знаешь, а когда я спускаюсь вниз после перевала к поселку и высоко на фоне голубого неба вижу твой кран, то моя тяжеленная, доверху нагруженная камнем машина сама по себе убыстряет ход. А потом отрывается от земли и летит. По воздуху летит. К тебе...

Ночью я действительно видел такой сон. Я летел к Сарыкейнек. Правда, летел без самосвала, один. Широко расставив руки и махая ими, как крыльями, я поднимался к Сарыкейнек. Все выше, выше... Вот она уже близко, совсем рядом. Я летел, летел и... никак не мог достичь ее! Сарыкейнек с улыбкой наблюдала за моими усилиями. Смотрела на меня из-за облаков. Терпеливо ждала. Как вдруг я падаю вниз. Сарыкейнек смотрит на меня сверху, из-за облаков, и смеется. Я тут же перестаю падать и снова поднимаюсь, лечу. Снова Сарыкейнек близко от меня, - казалось, ее можно рукой достать. Я тянусь к ней и не могу дотянуться.

Вот такой сон.

От старых женщин я слышал, что сны следует толковать в обратном смысле. То есть, значит, если во сне я не смог до Сарыкейнек долететь, то в жизни мы с ней обязательно соединимся... Ах, почему мы не верим в сны!.. Быть может, зря. Быть может, вещие сны не такая уж выдумка!

Не сегодня завтра дом - наш дом! - будет закончен. Нам дадут квартиру, мы сыграем свадьбу... Скорее бы!

Весна в этом году выдалась ранняя. И необычно теплая для этих мест. По ночам далеко окрест разносился шум лесной речки, вздувшейся за несколько дней. Время от времени в горах раздавался грохот селя, и эхо долго билось между гор.

Работать стало трудно, тем более что на стройку прибыли новые машины. Мы разделились на две бригады. Одной бригадой руководил Сарвар, другой - я. Работали от зари до зари.

В тот день, загрузившись камнем, мы возвращались назад. Солнце сияло в небе. Было очень тепло. Возле речки мы остановили машины. Сбросив куртки, стали умываться.

Чуть ниже по течению два молоденьких пастуха перегоняли отару на другой берег. Река в этом месте разлилась широко, и, очевидно, здесь было мельче, чем в других местах. Овцы двигались медленно, лениво, то и дело останавливались. Как вдруг течение стало ускоряться, на поверхности воды появилась белая пена, щепки.

- Сель идет. Сель! - крикнул Зейнал.

В небе по-прежнему стояло солнце. Но гору неподалеку окутал сизый туман. Значит, там, наверху, уже лил дождь. Вода в реке прибывала на глазах.

Пастухи сбились с ног, погоняя отару. Но дело двигалось медленно. Особенно непослушны были молодые барашки. Они не обращали никакого внимания на крик пастухов и, сбившись посреди реки, покорно и тупо стояли на месте.

- Ах вы, поганцы, э-э-эй! Живо! А-а-ай! - кричали растерявшиеся пастухи.

Один бегал по берегу и подхлестывал животных, лениво выходящих из воды, другой суетился возле непокорного молодняка по колено в воде. А вода на глазах прибывала, вот уже на поверхности видны были только морды испуганно блеющих животных.