Владимир Дягилев - Вечное дерево

- Чего ты тут не видел? - сказал Алов и собрался было идти дальше.

- Подожди еще, - попросил Степан Степанович.

Алов взглянул на него с интересом, всем своим видом как бы говоря: "Смотри, мне не жалко. Только все это не то".

Степан Степанович стоял не шелохнувшись, стараясь все разглядеть получше. Так входят после долгой разлуки в родной дом и замирают у порога, и смотрят, смотрят, глотая непрошеные слезы.

Показалось, что он вернулся на свой завод. Все здесь было близко ему до боли: и эти выросшие станки, и знакомые звуки, и эти яркие искры, и кольца серебристофиолетовой стружки, и запахи масла и окалины. Только все изменилось за эти годы. Не просто выросло и расши-рилось, но стало совсем другим по качеству и форме. Изменился цех, изменились станки, изменились люди. Будто оставлял он заводик рядовым, а теперь встретил его генералом. Пусть это не тот, не его завод, но и тот, там в Донбассе, тоже, наверное, вырос, стал вот таким же высоким, большим и красивым. Во всем здесь чувствовался порядок, простор, размах. Воздух был чист. Над каждым станком горел мягкий свет. Не было ни спешки, ни суеты, ни крика. Рабочие в" черных халатах, в синих беретах оголенными до локтей промасленными руками действовали у станков неторопливо и четко, и казалось, нисколько не зависели от машин. Но Степан Степанович хорошо знал цену этой ритмичности и неторопливости, когда работа будто сама идет, когда не замечаешь- ни станка, ни детали, а делаешь все так привычно и свободно, будто родился для этого дела и не можешь без него, как без дыхания, жить. Он знал, сколько надо пролить пота, прежде чем добьешься этой легкосд-и и свободы.

Зато смотреть на такую работу любо-дорого. Вон как азартно действует паренек со вздернутым носом. Плавно нажимает на рычаг, посылает к сверлу блестящую пластинку и, просверлив, не глядя, бросает ее в железный ящик, как в копилку. Пластинка тупо звякает, как латунная монета, а парень уже вторую берет, в масло обмакивает, под сверло подставляет. Все так ловко, так здорово, будто не работает, а играет.

А это кто еще?

К парню подошла стройная девушка с большим тюрбаном на голове. Черный халатик хорошо оттенял ее белую шею, а тюрбан придавал ей вид строгий и величественный.

- Кто эта королева?-спросил Степан Степанович.

- Ах вон отчего не уходишь? - пошутил Алов, но, встретив серьезный взгляд Степана Степановича, сказал:-Это наша Ганна, бригадир. А то-ее жених. Скоро свадьба будет.

Все вдруг слилось в сознании Степана Степановича-разнотонное гудение станков, позванивание молотков, хвосты искр, колечки стружки, руки, лица, глаза рабочих - все спаялось воедино, в могучую, захватывающую картину. И он понял - вот она, молодость, вот оносвидание с нею, понял, что не может, не в состоянии, не должен уходить отсюда.

- Скажи, майор... Вот здесь, на этом участке, найдется местечко?

- Ты серьезно?

- Вполне.

- Но неужели ничего лучшего не подыщем?

- Нет, нет. Я определился. Только есть ли место?

- Вообще-то не хватает станочников... Но неужели... Ты ж полковник... И должности есть...

- Нет, нет. Никаких должностей. Только это...

Алов покачал головой и сказал таким тоном, каким говорят, когда не хотят обидеть товарища:

- Идем к начальнику цеха.

- Прямо к нему? - неуверенно спросил Степан Степанович, чувствуя страх, как школьник, которого ведут к директору. - Ну, веди. Да не спеши, а то как бы по дороге инфаркт не схватить...

Алов понял шутку, улыбнулся и вновь взял его под руку.

Начальник цеха оказался не таким, каким представлял его себе Степан Степанович. За обычным стареньким столом, в обычной неуютной служебной комнате сидел обычный мужчина средних лет, только весь черныйчерные волосы, черные глаза, черные брови и щеки черные, словно небритые, хотя бороды не было видно. Он сидел чуть ссутулясь и что-то чертил толстым ногтем на зеленом картоне, покрывающем стол, что-то объяснял двум рабочим в спецовках.

- У тебя место есть? - спросил Алов, когда рабочие вышли из комнаты.

- А что такое? - начальник цеха достал пачку "Беломора" и протянул ее Алову.

Они неторопливо закурили, затянулись, выпустили навстречу друг другу несколько расплывающихся колечек. А Степан Степанович все стоял у дверей и думал с иронией: "Присутствую при приеме своей персоны.

Лично и персонально".

- Да вот, Кузьма Ильич, товарища рекомендую,- проговорил Алов и показал на Степана Степановича.

Только тут Кузьма Ильич обратил на него внимание, поздоровался и указал на стул против себя.