Абдурахман Абсалямов - Орлята

Ничего не подозревая, финн спокойно шагал по тропинке. Вдруг перед ним, будто из-под земли, появились две зелено-коричневые тени. Не успел финн снять винтовку, как упал с вонзенным в грудь кинжалом.

Разведчики двинулись дальше. Уже был ясно виден мост и прохаживающийся по нему часовой.

Урманов же со своей группой пересек лесную доро гу и, прячась за густым кустарником, приближался к мосту с правой стороны. Он посмотрел на часы, оставалось сорок минут до начала атаки. Времени было достаточно. Но вдруг наша артиллерия, бившая по переднему краю финнов, перенесла огонь в глубь вражеской обороны. Сквозь грохот снарядов послышался шум моторов. Урманов понял, что атака началась раньше намеченного времени.

— Слышите, товарищи? Наши перешли в атаку! Скорее! — торопил он людей.

Теперь они уже не шли, а бежали к реке, прячась за деревьями. Но вот перелесок кончился. Деревья перед мостом финны вырубили.

— Вон — видите? — на той стороне дзот, — сказал Ликкеев Урманову.

В ту же секунду оттуда, куда ушла группа Шумилина, донеслись хлопки гранат. Теперь уже можно было действовать в открытую.

Урманов очередью из автомата снял часового на мосту и крикнул:

— На мост! На дзоты!

«Амбразуры дзотов выходят на восток и на фланги, поэтому разведчикам они не страшны — важно лишь действовать как можно стремительнее гранатами», — рассудил он.

Группа Урманова уже бежала к мосту, когда с левой стороны к ним вышли шумилинцы.

— Землянка взорвана. Ни одна фашистская собака не уцелела. Провод отрезали! — доложил Шумилин на ходу.

Дзоты взяли быстро. Только разведчики заняли их, Урманов дважды выстрелил из ракетницы, давая знать, что мост уже в наших руках.

— Шумилин, возьмешь с собой Ликкеева, проверишь мост, не заминирован ли! — приказал он.

Шумилин с Ликкеевым скоро вернулись и доложили, что под мост заложена авиабомба. Видимо, финны собирались взорвать его в случае своего отхода.

— Проезд по мосту свободен? — спросил Урманов.

— Так точно, — ответили разведчики.

Тем временем подоспел батальон Пономарева и, перейдя мост, стал размещаться в прибрежных траншеях.

Вскоре на дороге показались первые машины отступающих финнов.

— Мост мы захватили. Но это лишь полдела! — обратился Урманов к своим бойцам. — Теперь нужно во что бы то ни стало удержать его.

В течение двух часов пономаревский батальон и разведчики Урманова сдерживали отчаянный натиск отступающих финнов. Дорога была запружена разбитыми машинами и вражескими трупами.

Урманов вышел из дзота только тогда, когда к мосту, грохоча броней, подошли наши танки, облепленные автоматчиками. Галима шатало. Он обнажил голову. Мокрые волосы слиплись. Подставив потный лоб навстречу легкому ветерку, он на секунду закрыл глаза и, набрав полные легкие свежего воздуха, шумно, с облегчением, выдохнул его. С обмотанной бинтом головой, все еще держа обеими руками автомат, вышел за ним из дзота и Шумилин.

Они стояли так долго. А мимо них двигались на запад танки, мотопехота, артиллеристы…

В беспрерывных боях прошли июль и август. Но после разгрома у Питкяранты враг уже не в силах был оказывать организованное сопротивление. Потеряв в карельских лесах свои лучшие дивизии, маннергеймовцы в беспорядке откатывались к границам Финляндии, Советские войска, действовавшие в Кудом-Губе, еще в конце июля преодолев ожесточенное сопротивление врага и выйдя на государственную границу в районе Лонгонвара, вступили затем на финскую территорию.

А на участке дивизии генерала Ильдарского до границы было еще далеко.

Побывавший сегодня в политотделе «дипломат» разведвзвода Галяви Джаббаров рассказал, что финский президент Рюти слетел с президентского кресла и что вместо него хотят посадить дряхлого Маннергейма, который, того гляди, рассыплется, как мощи.

Лукаво сощурившись, разведчик высказал свое «авторитетное» мнение:

— Не миновать, ребята, белофиннам опять мести хвостом — идти к нашему послу с повинной головой: «Примите, господин посол, наши разуверения, попросите Москву допустить туда нашу правительственную делегацию. Иначе летим мы в тартарары». Ох и трудно, верно, ребята, быть послом! — продолжал балагурить Джаббаров. — Стоит перед тобой сам капитал во фраке, день и ночь его заводы льют оружие на твою же голову, а ты встречай его с деликатной улыбкой, пожимай ему руку: дескать, чрезвычайно рад видеть ваше превосходительство, и прочее.