Владимир Попов - Обретешь в бою

Скрепя сердце Гребенщиков все же пошел на совет, хотя немного поиграл на нервах людей — заставил себя ждать минут пятнадцать.

Красный уголок, к его удивлению, был полон. Его ждали, без него не начинали. Сенин многозначительно посмотрел на большие стенные часы и предоставил слово сталевару Запорожстали Корытко.

Лукавоглазый, широкий в плечах, одетый с иголочки, Корытко с указкой в руке подошел к чертежам, развешанным на стене, и стал рассказывать об изобретенной им машине для заправки порогов. У него густой начальственный басок и манеры опытного докладчика. Гребенщиков видел его впервые, по наслышан о нем достаточно. Механик по основной профессии, вернувшись с войны, Корытко освоил сталеварение и сделал несколько изобретений. Начальник цеха освободил его от работы на печи, дал возможность заниматься только разработкой и реализацией новаторских предложений. Изобретения оказались настолько значительными, что многие заводы охотно ухватились за них. Многие, только не приморский.

Гребенщиков на чертежи не смотрел. Он прыгал взглядом по лицам и видел, что люди слушают заинтересованно.

Особенно подручные сталеваров. Им при заправке порогов даже с помощью бункера приходилось немало поворочать плечами в зоне высоких температур. Машина Корытко совершенно освобождала от физического труда, да еще экономила десять минут времени.

Гребенщиков не привык держаться пассивно. И сейчас он не выдержал, спросил о стоимости машины, о ее надежности, об экономических показателях.

Корытко тоже видел Гребенщикова впервые, но о его норове был предупрежден. Он терпеливо выслушал Гребенщикова и попросил больше не прерывать — возможно, вопросы отпадут сами собой, когда закончит информацию.

Сообщение Корытко действительно было настолько обстоятельным, что, казалось, спрашивать его не о чем. Однако Гребенщиков не спасовал, не сложил оружия. Сказал однажды «нет» — надо и впредь выдерживать линию. Пусть убедятся лишний раз, что решения начальника цеха окончательны и пересмотру не подлежат.

— А у вас в цехе такие машины работают или вы только другим рекомендуете? — спросил он, в присущей ему язвительной манере.

— Работают.

— Напрасно. Экономия грошовая, вы сами сказали, а механизм требует квалифицированного ухода.

— Зато вот этот механизм не требует ухода. — Корытко размашисто похлопал себя по заплечью. — Что ж, продолжайте выезжать на человечьем паре.

— Дудки! Хватит! — раздался хрипловатый голос Пискарева, и люди заулыбались. Кто сдержанно, а кто и во весь рот.

Сенин предложил высказываться, и, к удивлению Гребенщикова, нашлось сразу несколько желающих. «Раньше не поднимали перья, если видели, что начальник настроен скептически», — с болью отметил Гребенщиков.

Ревенко сидел дальше всех, но именно ему Сенин предложил слово — был уверен, что тот задаст правильный тон, начнет с высокой ноты.

— Рабочий человек имеет хорошее свойство — никому не жаловаться на усталость. Особенно молодняк, — заговорил Ревенко. — Весь выложится, а хорохорится. Даже жене показать стыдится, чтобы не расстраивалась, не подумала, будто ты слабак. Но этим нельзя злоупотреблять. Появляется возможность облегчить труд — надо ее использовать. И не всякое мероприятие следует взвешивать рублем. Что греха таить, товарищи, перво-наперво у пас рубль. Если так подходить, то и вентиляцию в цехе на кой ляд делать. Какая от нее экономия? Только лишний расход на электроэнергию. И газированная вода в таком случае не нужна. А машина Корытко не только силы сберегает, но и рубли. Я считаю, внедрять ее надо безоговорочно.

Есть неписаный закон, свято выполняемый в рабочей аудитории: высказал один мнение, которое разделяют все, другие пересказывать то же своими словами не станут. Так получилось и на сей раз.

Сенин выжидательно посмотрел на начальника. Тот молчал. Поставил вопрос на голосование — все «за». Кто может быть против облегчения труда?

Стали намечать сроки и исполнителей. Механику цеха сделать то-то, отделу снабжения завода достать то-то, начальнику цеха издать приказ об изготовлении машин.

Гребенщиков крепился, хотя внутренне негодовал. «Распустились вконец, обнаглели. Будто нарочно испытывают терпение, подстрекают, чтобы сорвался». Бросил испепеляющий взгляд на секретаря партбюро. Окушко сидел с невозмутимым видом, принимая все как должное.

Когда утвердили решение, Сенин сказал:

— Андрей Леонидович, у нас уже заведено, что начальник цеха сразу сообщает — поддерживает он решение технического совета или нет, причем, если нет, то объясняет почему.