Иван Яган - За Сибирью солнце всходит...

— Так, может, Андрей, не надо бы столько зачеркивать... Лишние деньги, они не помешают...

Я расхохотался.

Бывая на заводских диспетчерских совещаниях, я каждый раз наблюдал одну и ту же невеселую картину.

— Иван Петрович, как дела с тракторными роликами? Неужели опять завалим? — спрашивали директор завода или начальник производства.

— Плохо, — отвечал начальник десятого цеха Иван Петрович Рудаев. — За сутки дали сорок процентов плана. Будем принимать меры...

— В чем причина? Людей мы вам подбросили, заготовками завалили. Чего еще надо?

— Действительно, людей дали, — отвечает Рудаев. — Десять человек неквалифицированных прибыло, а десять квалифицированных уволилось. Бегут люди. Вы же знаете, в каких условиях работает тракторное отделение. Все на животе тянем, сырость, сквозняки, заваливаемся стружкой. Вот и уходят люди. Хорошего рабочего нам затащить трудно. Механизация и условия труда у нас еще довоенных времен, а план современный.

Отвечал начальник цеха с какой-то грустью, но без вины в голосе. И заводские руководители журили его для порядка, для формы, чтобы никто не сказал: не требовали. Потому что знали условия работы в тракторном отделении.

Я когда-то раза два был там, в самом начале работы в газете. Отделение представляло собой небольшой корпус с поточной линией по обработке тракторных роликов. Собственно, поточной линией условно назывался ряд протяжных, закалочных, токарных и сварочных станков. Понятие «линия» оправдывалось только тем, что станки стояли в один ряд. А слово «поточная» здесь звучало иронически, потому что весь поток деталей от станка к станку проходил на руках и животах рабочих. Сваренные две половинки ролика весом в два пуда с лишним вручную ставили на закалочный станок, включали рубильник тока высокой частоты. Когда ролик накалялся до сквозного розового свечения, ток отключали, и рабочий из шланга поливал деталь водой — для закалки и охлаждения. Вручную снимал и нес к протяжному станку. После протяжки ролик «ехал» на руках к токарному станку. Затем вручную его грузили на бортовую машину или электрокар. В особенно плохих условиях работали калильщики: постоянно мокры, не спасал длинный до полу прорезиненный фартук. К тому же, фартук путался в ногах, мешал двигаться. Подсобных рабочих в отделении было больше, чем станочников, и все равно они не успевали вручную удалять стружку. Иногда горы ее вырастали вровень со станками, и тогда приостанавливалась работа, все выходили по «авралу» на уборку. Из-за этого отделения у десятого цеха постоянно «горел» план по номенклатуре, из-за него каждый месяц на завод приходили тревожные телеграммы от потребителей и из Главка. Отделение не было тем объектом, где газетчики могли взять «положительный» материал. Начальник отделения всегда встречал их традиционным: «Нечем похвалиться».

Только теперь, после разговора с секретарем парткома, я поймал себя на мысли о том, что давно не слышал, чтобы «склоняли» тракторное отделение на заводских диспетчерских совещаниях. Вспомнил, что не был в тракторном, пожалуй, полгода.

И вот иду. Снаружи здание, как и прежде: из красного кирпича, невысокое, однако, показалось, что оно как будто повеселело. Ага, новые ворота, еще не выкрашенные, омолодили облик корпуса с торцевой стороны. В одну половинку ворот врезана входная дверь с куском резины от автопокрышки вместо пружины.

Но внутри помещение узнать нельзя. Нет того, что было, и есть то, чего не было. Главное — цементный пол с проходами, выложенными металлическими плитами (здесь цемент не выдерживает). Пожалуй, самые старые рабочие не помнили, какой в этом здании пол. Да и был ли он когда-нибудь? Годами люди ходили по неизвестной толщины слою притоптанной стружки, перемешанной с землей и маслами. А теперь — настоящий блестящий пол, который можно подметать метелкой, щеткой, можно смывать водой из шланга. Люди работают в сухих чистых спецовках, без белых фартуков, делавших рабочего похожим на мясоруба на рынке.

Не заметил теперь я и того, чтобы станочники поднимали на руках и носили ролики от станка к станку. Осмотрелся, чтобы лучше понять причину резкой перемены. На участке, где раньше горой лежали отштампованные в кузнице заготовки роликов, теперь высилось какое-то металлическое сооружение. Оно было похоже на кусок сильно растянутой пружины большого диаметра. Я заметил, что виток этой пружины имеет форму беспрерывного желобка. Как потом выяснилось, это сооружение называется накопителем деталей. От земли к вершине этого спиралеобразного желоба отлого подведен ленточный транспортер. По нему ролики неторопливо поднимаются к приемнику и, словно одушевленные, не тесня и не мешая друг другу, становятся в желобок, вслед за ранее поднявшимися сюда собратьями. А по желобку, выстроившись в плотный ряд, медленно по спирали катятся вниз. Получается так: когда внизу один ролик спрыгивает с конца желоба, наверху освободившееся место занимает другой, поднятый транспортером. И не верится, что это происходит с обыкновенными железками. Кажется, что выводок уток идет цепочкой к воде и ныряют они с бережка друг за дружкой. Это плавное движение по спиральной наклонной происходит единственно за счет округлости деталей и плавного наклона желобка. Никакой другой силы не требуется. Я был восхищен простотой конструкции и действием этого сооружения. И в то же время понятно было без дополнительных объяснений, что дает применение накопителя: добрый десяток людей освобожден от тяжелой и опасной работы — подносить ролики на руках.