Геннадий Падерин - «Чертовщина»

Наконец автобус отошел, каким-то чудом вместив всех жаждавших уехать, и Пакин увидел своего шофера — тот бежал через улицу с местной газетой в руках. Решил, верно, что надо прямо с утра окунуть шефа в свежее варево городских новостей.

Передавая газету, заботливо посоветовал:

— Сняли бы пиджак, Андрей Федорович, всю спину изжамкаете, пока по кругу почета мотаем.

Кругом почета они именовали между собой осмотр города, который Пакин предпринимал всякий раз после более или менее длительной отлучки. Сегодня, однако, не было для этого ни сил, ни времени.

— Круг отменяется, — коротко бросил он.

Пиджак, тем не менее, снял: выкрашенная в черный цвет, машина успела изрядно накалиться на утреннем солнце.

Толик включил зажигание, молча скосил глаза на шефа: куда, в таком случае, рулить? Пакин вместо ответа скорбно скривил рот, ткнул пальцем в щеку.

— Так медицина же еще спит, Андрей Федорович, — известил Толик. — Поликлиника в восемь открывается.

— Давай, если так, в «Скорую», а то совсем дохожу.

Развернул принесенную Толиком газету. И на первой же странице наткнулся на новый сюрприз:

«Дорогие товарищи! Горисполком благодарит всех, кто откликнулся на призыв и принял участие в сборе металлолома, однако до необходимой цифры недостает еще около 470 тонн, что может задержать получение рельсов. Просьба еще раз поскрести „по сусекам“. Пункт сбора прежний: двор школы № 1».

— Ну, металлолом — это понятно, — озадаченно проговорил Пакин. — Но при чем здесь рельсы?

— С этим металлоломом тут такое сейчас, — втиснулся Толик. — Мы у себя в гараже все железки собрали. Даже болты, у каких резьба оказалась сорванной. Гайки бросовые. Подчистую.

— Это все хорошо, хорошее дело, — одобрил Пакин и повторил: — Но рельсы-то с какого бока?

— Так на обмен же: мы им — металлолом, они нам — рельсы…

— Объяснил, называется: «мы», «они», «нам»…

Толик нахохлился:

— А чего меня допрашивать! Мое дело — баранку крутить. За вас Сан Саныч оставался, у него и спросите.

Обиженно скрипнул тормозами, останавливая машину перед неожиданно возникшей преградой: поперек улицы, от фасада одного дома до фасада противоположного, тянулась, сверкая на солнце, металлическая лента. Ленту держали за концы два паренька. Они ее только что натянули, буквально перед бампером. Словно нарочно, чтобы помешать проезду.

— Чем занимаетесь, молодежь? — высунулся Пакин из окна машины.

Ответа не последовало. Вместо этого тот, что был справа, крикнул тому, что был слева:

— Коля, запиши: двадцать два плюс сорок семь. — И добавил, принимаясь сворачивать рулетку: — Ось погоним между тротуаром и проезжей частью.

Пакин повторил, сдерживая раздражение:

— Чем, спрашиваю, занимаетесь?

Тогда тот, у кого была рулетка, спросил в свою очередь:

— Вы — что, приезжий?

Пакин замешкался с ответом; паренек истолковал это как подтверждение.

— Свои-то все уже знают, чем мы занимаемся: прокладываем трассу трамвайной линии.

— Студенты? — высказал Пакин догадку. — Преддипломная практика?

— Что студенты — в точку, но эта работа к нашим дипломам отношения не имеет, трассу гоним всамделишную.

— Чертовщина какая-то!

В городе творилось непонятное, и вслед за этим восклицанием у Пакина чуть не сорвалось с языка — «Кто разрешил?» Но перед ним были, несомненно, простые исполнители чужой воли, поэтому он позволил себе лишь поинтересоваться:

— Вы от какой организации-то?

Парни одновременно пожали плечами, потом этот, с рулеткой, объяснил:

— Так совпало, что приехали на каникулы, а тут…

— Уловил: представилась возможность подзалатать брешь в студенческом бюджете?

— Ну, что вы, за деньги с этакой маетой ни в жизнь не связались бы, это комсомольское поручение.

Пакину не оставалось ничего другого, как только пожелать парням успеха. Он и сделал это, сопроводив пожелание вздохом недоумения.

У въезда во двор отделения «Скорой помощи» чудом не столкнулись с «Рафиком», неожиданно вымахнувшим на большой скорости из ворот. Толик высунулся из окна, прокричал вслед:

— Если красный крест на пузе, так для тебя и правил не существует?

Пакин не обратил на происшествие внимания. Точнее, оно отпечаталось в сознании как бы вторым планом — на первый план уже выступил предстоящий визит. Можно было не сомневаться: заведующий отделением не упустит случая — примется канючить насчет помещения. Наверняка.

А что ему скажешь? «Скорую» и в самом деле давно пора перетаскивать из этой бревенчатой развалюхи.