Геннадий Падерин - Обвиняемый — страх

— Не находите ли вы, доктор, — действительно начала академик Татьяна Ивановна Заславская, — не находите ли вы, что именно анкета и должна была стать вашим первым шагом? Самым первым?

Вернула ему «вечерку», пообещала:

— Я первая отвечу на вашу анкету: мне тоже однажды приходилось тонуть…

Анкета получилась большая: пятьдесят два вопроса. Но зато отвечающему давалась возможность наиподробнейшим образом обрисовать и обстановку, и свое состояние перед заплывом и во время заплыва, и свои действия, а также высказать соображения относительно судорог, водоворотов, воронок, омутов и всего прочего, что обычно присутствует в рассказах о несчастьях на воде.

Называлась она так: «Анкета для когда-то тонувших».

Но, покончив с нею, Коновалов спросил себя: а почему, собственно, опрос должен ограничиться одними «когда-то тонувшими»? Разве помимо них не имеет смысла попросить высказаться всех любителей плавания? Всех, кто пожелает, естественно…

Используя уже приобретенный социологический опыт, Коновалов составил и эту анкету.

Осталась задача, в решении которой не мог ждать помощи ни от ученых, ни от кого другого: каким образом организовать анкетирование? Было над чем подумать!

Одновременно Коновалов решил обследовать архивы судебно-медицинской экспертизы: в них много важных сведений о несчастьях на воде. Обследовать не только у себя в Новосибирске, но и в других городах…

И не мешало познакомиться с диссертацией кандидата технических наук Натальи Алексеевны Притвиц о воронкообразовании: необходимо иметь об этом явлении более четкое научное представление…

И надо бы заглянуть в курс зоологии — уяснить работу плавательного пузыря у рыб: надо знать, как копировать человеку действие этого пузыря, чтобы с помощью своих легких регулировать плавучесть…

И еще нужно обойти библиотеки — нет, не для того, чтобы рыться в руководствах по плаванью (они все похожи одно на другое), а с целью подтверждения своего вывода: водовороты в несчастьях на воде неповинны…

Впрочем, почему только водовороты? Или, скажем, судороги? Разве он не обязан, разве это не долг ученого, коль скоро он занялся этой проблемой, досконально изучить вообще все, что имеет хоть какое-то отношение к водной среде — точнее, к последствиям общения с водной средою человека? Значит, что же получается?

Получилось, что предстоит прочесть — на худой конец, просмотреть — свыше тысячи статей и книг: столько авторов и названий выписал он во время похода по библиотекам. Гидродинамика, гидрология рек, спорт, спортивная медицина, физиология общая, физиология подводная, физиология авиационная, психология, болезни уха, проблемы переохлаждения, механизм эмоционального воздействия, физическое воспитание детей у нас в стране и за рубежом… Свыше тысячи статей и книг!

Недалеко от берега плавает загорелый человек, которому можно дать на вид лет тридцать пять. Плавает уверенно, даже изящно, но — только взад-вперед вдоль берега, не дальше двух десятков метров от него…

— Вам, конечно, удивительно, как это молодой, здоровый парень, умеющий плавать — и вдруг плещется тут вот, с ребятишками? А я, думаете, не удивляюсь себе?.. Знаете, где я работаю? Рулевым на катере у геологов. А это — вечно в походе, вечно на воде, такой человек должен плавать — бог ты мой, как! И я плавал: Енисей в низовье сразу после ледохода переплывал. Можете верить или не верить, а — точно…

Один раз вели своим катером на буксире баржу, ребята с баржи возьми да и пошуткуй: «Айда к нам, анекдоты свежие имеются!» Ну, сила же играет, я перелез через борт, ухватился за буксирный трос и пошел по нему руками перебирать. Только руки-то голые, а трос у нас в одном месте срощенный был, я и уколол ладонь о проволоку. От боли выпустил трос…

Ухнул в воду, а тут — вот она, баржа: подмяла меня днищем, вдавила в воду и поползла по моей спине…

«Ну, Колька, — говорю себе, — полихачил, теперь держись!»

Вывернулся лицом к днищу, отпихнулся руками да коленками — на метр ближе к корме; снова меня водой к днищу прижимает, опять я руками да коленками — еще на метр ближе к корме… Так и прошел под днищем все восемьдесят метров от носа до кормы. Кожи на руках как не бывало…

Ребята потом спрашивают, как же, мол, не задохнулся, как воздуху хватило? А я, по правде говоря, и думать забыл, как те йоги, что мне воздух нужен, об одном помнил: спасусь, если пропущу над собой баржу…

С того случая прозвище мне дали — чемпион. Дескать, чемпион по плаванию. И правда, если бы мне в то время в соревнованиях выступить, свободно чемпионом мог стать: играючи плавал, лучше рыбы в воде себя чувствовал. И вдруг…