Геннадий Падерин: На лезвии риска

Все приметы совпадали с тем описанием, какое они дали: он! Явился за машиной самолично (Виктор опасался — не подослал бы кого из дружков), будто и нет за ним никакой вины. Походил вокруг автобуса, оглядел кузов, двери салона, нагнулся к колесам на правой стороне — сначала к передним, потом к задним, окончательно успокоился: все в порядке, повода для тревоги нет. Достал сигареты, закурил, полез в карман за ключом зажигания…

Виктор решил: пора. Быстро вышел из-за кустов, окликнул:

— Товарищ водитель, это ваша машина?

— Моя…

На лице — ни беспокойства, ни тем более растерянности, смотрит с некоторым даже недоумением: чего ради, мол, милиция прискребается?

— Как же это вы бросили ее на ночь в неположенном месте? Что, гаража нет?

— Есть, но…

— Предъявите права, пожалуйста.

Тот спокойно полез во внутренний карман кожаной своей куртки, достал бумажник.

— Можете не сомневаться: техталон в полном порядке.

Виктор развернул удостоверение: Макаров… Именно эту фамилию называл давеча Федор Сергеевич. Водитель между тем говорил:

— А что машину на ночь здесь оставил, так тут, значит, парня сбили…

— Где сбили?

— На Ветлужской, недалеко отсюда… Еду — лежит! Подобрал, привез…

— Что же нам не сообщили?

— Вчера уже поздно было, а сегодня как раз и собирался — вот сейчас, дескать, поеду.

Виктор возвратил права.

— Коль скоро все равно к нам собирались, так поедемте, надо занести ваши показания в протокол.

Поехали. Виктор на «газике» впереди, автобус за ним. В зеркальце, укрепленном над ветровым стеклом, Виктору была хорошо видна кабина идущего следом автобуса: широкое лицо водителя по-прежнему не выражало беспокойства.

В райотделе Виктор провел его в комнату дежурного. Федор Сергеевич, увидев их в дверях, все понял:

— Он?

— Он, — подтвердил Виктор, не сдержав вздоха облегчения.

— Жаль, Светлана Ивановна отпустила уже тех женщин.

— Попробуем, может, и без них расскажет.

И обращаясь к водителю, который, видимо, почуял наконец неладное и весь настороженно подобрался, Виктор посоветовал:

— Теперь можно играть в открытую: в нашем распоряжении, Макаров, полные сведения о ночном происшествии, так что выкладывайте все начистоту. Добровольное признание облегчит вашу участь.

Нет, это был тертый калач — мгновенно изобразил благородное негодование:

— Или я вам не рассказывал?! Еду — лежит! Подобрал, привез…

— Все понятно, Федор Сергеевич, — усмехнулся Виктор, — от этого гражданина откровенности ждать не приходится. Может, проведем с его участием следственный эксперимент?

Гавриленко посмотрел на часы, прикинул что-то про себя, кивнул согласно.

— Только Светлану Ивановну пригласить надо. И понятых.

Перед выездом Виктор заскочил в лабораторию — узнать, когда будет готово заключение экспертизы по поводу обнаруженных им на шпангоуте автобуса волос.

— Хорошо бы поскорее все сделать, — попросил дежурную лаборантку.

— Вы же все равно сейчас спать отправитесь, — пожала она плечами.

— А вам-то об этом откуда известно?

— Разве это не написано на вашем лице? — и добавила успокаивающе: — Хорошо, хорошо, позвоню домой.

Спать… Сейчас, когда главное было позади, сонливая истома действительно разлилась по всему телу, отпечаталась, очевидно, и на лице.

Он вышел на крыльцо. Все уже собрались у автобуса, ждали его. Водитель, не в силах понять, что затевается, сторожко взглядывал то на одного, то на другого.

— Как сделаем, Виктор Пантелеевич, — спросил Гавриленко, — может, ты поведешь?

Виктор молча кивнул, полез в кабину. В салоне разместились Светлана Ивановна, незнакомые Виктору мужчина и женщина — понятые, Федор Сергеевич и водитель. Федор Сергеевич занял место на переднем сиденье, у самой двери — здесь сидел ночью задремавший на свою беду слесарь.

Тронулись. Виктор повел автобус к месту ночной трагедии. Он вырулил на Ветлужскую на полквартала выше строящейся пятиэтажки, дождался интервала между проходившими по улице машинами и, наращивая скорость, двинулся к знакомому повороту. Вот уже и забор, опоясавший стройку, вон и пролом в заборе, который сбил их поначалу с толка; быстрее, быстрее…

Автобус мчался теперь на полной скорости, круто вписываясь в изгиб дороги. Виктор почувствовал, как его всем корпусом неудержимо клонит вправо. Он дотянулся до рычажка пневматики, и передняя дверь в салоне послушно раздвинула створки. И тотчас в зеркале, обращенном к салону, отразилась фигура Федора Сергеевича, безвольно посунувшегося к распахнутой двери.