Виктор Баныкин - Андрей Снежков учится жить.

И надо ж — поверила дуреха! Приосаниваюсь для солидности и машу рукой:

— Максимка Брусянцев забрал. У него свежевать будем.

— Ой, какой же ты! — опять восторженно визжит Маша. — А шкурки покажешь?

— Отчего не показать? Покажу! — отвечаю, не моргнув глазом: врать так уж врать!

И шагаю дальше, совсем развеселившись.

Около кинотеатра «Буревестник» стоит наш химик Юрочка. Я еле-еле его узнал: он в шляпе и модном пальто. Ну прямо жених да и только! Стоит и во все стороны вертит головой. Ясно — ждет кого-то. Неужели Елену Михайловну?

И мое веселое настроение как рукой сняло...

А дома ждала еще одна неприятность. Вхожу во двор, а из-за угла дровяного сарайчика кто-то несмело и робко зовет:

— Андрюха, подь сюда!

Приближаюсь к сараю и... глазам не верю: «Чи это Иван, чи не Иван?» Морда будто Ванькина, а одежда... горьковские босяки и то богаче одевались.

— Не дивись, Андрюха, это подлинный я... собственной персоной! — стуча зубами, заговорил Иван. — С кем грех да беда не случается, не дивись!

— Да что с тобой стряслось? — спрашиваю. — Раньше так, говорят, только на святки наряжались.

— Э, какие там святки, бис их подрал бы, — Иван вздыхает. — Если б это было понарошку, а то... Поди посмотри, есть ли кто дома? Пуще всего Глеба Петровича боюсь. Я ведь, Андрюха, тут часа два торчу... скоренько сосулькой от холода стану. Право слово!

Я побежал домой. К счастью Ивана, мама с Глебом ушли в клуб. Об этом извещала мамина записка:

«Обедайте, не ждите, мы с Глебом ушли в клуб строителей на концерт».

Возвращаюсь к Ивану, говорю:

— Драпай, да живее! А то люди увидят, стыда не оберешься!

По моему настоянию, шикарные свои лохмотья Иван сбросил в сенях. А пока я собирал на стол, он отогревался на печке. Потом мы сели обедать.

Иван молчал как рыба. И только когда я, рассерчав, пригрозил обо всем рассказать Глебу, он сдался. Водя ложкой по дну пустой тарелки, подавленно проговорил:

— Всю свою робу, Андрюха, в картишки просадил... Так не хотел, так не хотел, а вот на тебе, бис попутал!

— А в чем же ты, герой, на работу завтра отправишься? — спрашиваю.

Иван еще ниже клонит голову. Молчит. Я тоже молчу. Встаю и начинаю шагать по комнате. Соображаю, как помочь парню, хотя и злюсь на него страшно. Наконец предлагаю такой план:

— Завтра Глебу во вторую. Значит, тебе раньше всех вставать. Надевай мои штаны, лыжную куртку, шубняк... одним словом, всю амуницию. И подобру-поздорову, пока люди спят, улепетывай на земснаряд!

— А ты как же? — все еще не поднимая на меня глаз, спрашивает Иван.

— А я... ну, я больным притворюсь. И буду валяться в постели. А за день что-нибудь да придумаем.

Иван бросается мне ни шею.

— Андрюха, ты меня спас! Право слово, спас! Мне только бы до работы добраться. Завтра спецовку обещали... полное обмундирование. Даже сапоги получу. Стараюсь сохранить на лице прежнюю серьезность.

— Заруби на носу... чтобы твой бис тебя больше не путал. Ясно?

— Есть зарубить на носу, товарищ багермейстер! — сияет Иван.

И валится на тахту. Ему завтра вставать чуть свет. Ну и человечек!..

Просидел до часу ночи, пока не записал в дневник события этого длинного дня.

Все разыграно как по нотам. Обманул и мать, и Глеба. Иван удрал на земснаряд, когда все еще спали... Лежу и читаю одну Глебову книжку по электросварке. Здорово занятная книженция!

Нынче было два события.

Событие № 1. Вызывал Юрочка и поставил по химии четверку (по алгебре двойку я ликвидировал еще на той неделе).

Событие № 2. В большую перемену Елена Михайловна заметила, как Колька Мышечкин обнимал Римку в темном углу коридора. Римка хихикала и только так, для отвода глаз, пыталась вырваться.

После уроков Елена Михайловна оставила весь класс и стыдила нас, мальчишек, за то, что мы будто бы не умеем вести себя с девчонками. А потом нас отпустила, а девчонок оставила. Интересно, о чем она с ними говорила?

Настроение — дрянь. Делать ничего не хочется. И все-таки, придя из школы домой, заставил себя скрепя сердце сесть за уроки.

Начал с трудного — с геометрии. Вызубрил все заданные параграфы. Потом принялся решать задачи. Их было три. Одну раскусил сразу. Над другой пришлось попыхтеть. А третья, сорок шестая, ни в какую не давалась.

Заявился откуда-то Иван. Ему скоро на вахту. Оказывается, в понедельник он все перепутал: надо было во вторую смену идти на работу, а он отправился в первую.