Эльза Бадьева - Допуск на магистраль

Они проводили Петьку до двери с вывеской «ГОРЕМ-28. Участок № 1». Молчаливая девушка осталась на улице, а хохотушка потолкалась с ним вместе в узком, битком набитом людьми коридоре, заверила, что они еще встретятся, и ушла, растолкав парней, куривших у раскрытой двери. Только тогда Петька подумал, что с девчатами был невежлив — даже имен не спросил. Подумал и тут же забыл о них.

В коридоре перед кабинетом начальника участка толпились такие же, как и Петька, отовсюду приехавшие ребята. Начальник еще не принимал. Шла пятиминутка.

Сквозь тонкие дощатые двери было слышно, как коротко, но обстоятельно говорили прорабы: об объемах предстоящих работ, о состоянии техники. Называли цифры, фамилии, марки машин... Звонил телефон, отрывая начальника от рапортов, и тот отвечал спокойным, прочным голосом — кому-то давал советы, распоряжения, либо говорил: «Да, да. Слушаю. Понятно» — и возвращался к рапортам. Но отрывали его все-таки редко. Видно, время это строго принадлежало планерке.

Наконец за дверью послышался шум отодвигаемых стульев, общий нестройный разговор, и ребята в коридоре оживились. Из кабинета стали выходить прорабы и бригадиры. Но тут, пробежав мимо толпившихся парней, к начальнику прорвалась какая-то женщина, панически прокричала:

— Александр Иванович! Столовую закрывают! Хлеба нет...

Выходившие руководители вернулись в кабинет, а начальник участка все тем же невозмутимо спокойным — без тени суеты или раздражения — голосом попросил:

— Не кричите. Закройте дверь.

Дверь притворили плотно, однако все оставалось слышно, и ребята тут же узнали, что в столовую не привезли хлеб, потому что пекарня неожиданно стала на ремонт, что к обеду не останется ни куска и кто-то решил: лучше не открывать столовую вовсе.

— Закрывать нельзя, — только и сказал Александр Иванович, но сказал опять-таки очень спокойно и убежденно и, видно, одним своим тоном успокоил запаниковавшую женщину и ребят в коридоре, не имевших еще отношения к стройке, но принимавших к сердцу ее заботы.

Петьке начальник участка уже нравился, Он не видел его, но представлял хорошо: такой голос мог принадлежать только человеку опытному — знающему, умеющему, надежному. За спиной у такого руководителя наверняка не одна большая стройка, и с людьми он, наверно, ладить умеет, и строгим бывает до непримиримости, и ценит, бережет добрых работников. Петька представлял и его внешность: крупный, неторопливый, такой же весь прочный, как и его голос.

А голос этот между тем доброжелательно и настойчиво вызывал через коммутатор ближайшие станции и поселки и, оставаясь спокойным, приобретал жестковатость и требовательность. Наконец начальнику удалось с кем-то договориться, кому-то он велел тут же брать машину, пару чистых мешков...

— В Солнечную поезжай. Выручат.

Кто-то, стуча сапогами, уже вылетал из кабинета, а начальник кричал ему вслед:

— Вот... деньги возьми! Двух десяток хватит?

И крик его тоже был без суеты, без нервов, успокаивающий.

Из кабинета начальника ребята выходили по-разному. Первый парень вылетел оттуда недоумевающе-обозленный, прихватил оставленный в коридоре свой чемодан, вырвал из кармана берет, угрожающе помахал им над головой: «Жаловаться буду!» Второй вышел торопливо, озабоченно, на вопрос ребят «ну как?» ответил уклончиво: «В мехколонну надо сходить...» Потом вошли в, кабинет двое парней с путевками. Вышли довольные, деловитые, потопали через дорогу в общежитие, устраиваться. Кто проскользнул в кабинет после этих счастливчиков, Петька не видел. Слышал только негромкое, робкое: «Пусти, моя очередь...»

«Девчонка, что ли?» — подумал он и получил подтверждение: в кабинете возник жалобный, по-детски тоненький плач. Возник и тут же погас, словно расплакавшемуся ребенку торопливо сунули лакомство.

Девчонка долго не выходила, а когда наконец появилась в дверях, на лице ее не было и следов огорчения.

— Ревела-то почему? — спросил Петька, уверенный, что ее приняли.

— Заревешь, — призналась девчонка. — Поезжай, говорит, обратно. Специальность не подходит.

— А какая специальность-то?

Девчонка замялась:

— Ну, не подходит, и все.

Парни оживились, закидали девчонку вопросами:

— Балерина?

— Кондуктор?

— Манекенщица?

Она развеселилась, неохотно призналась:

— Животновод... Вот, говорит, и хорошо. Работай там у себя как следует. БАМ накормить — знаешь, сколько мяса нужно!