Абдурахман Абсалямов - Белые цветы

Во время очередного обхода Гульшагиды, — Магира-ханум еще не приступила к работе, — Николай Максимович обратился к ней с тем же вопросом:

— Говорят, что вы сегодня идете в театр?

— Почему это интересует вас?

— Ах, Гульшагида Бадриевна, разве вы не понимаете, что мне теперь осталось только радоваться и завидовать тем, кто посещает театр, — ответил актер. — Войти в зал театра — это ведь счастье, которого я лишен.

— Надеюсь, зрители скоро вновь увидят вас на сцене, — с улыбкой сказала Гульшагида.

— Если бы!.. — вздохнул актер.

Уже сдав дежурство, Гульшагида еще раз зашла в палату, чтобы вернуть Зиннурову тетрадь.

Николаю Максимовичу, конечно, надо было сейчас же вмешаться:

— Ну как, есть что-нибудь стоящее в сочинениях нашего писателя?

Гульшагйда укоризненно сказала:

— Вы, Николай Максимович, довольно часто ставите людей в неловкое положение. Я ведь могла бы объясниться с автором и без ваших подсказок. Этот разговор, как я понимаю, требует известной тактичности…

— Долой дипломатию! — загорячился актер, не дав Гульшагиде договорить. — Искусство требует только правды, пусть самой горькой.

Вмешался смущенный Зиннуров:

— Николай Максимович, речь идет всего лишь о черновых записях скромного литератора.

— Не беспокойтесь, Хайдар-абы, — заверила Гульшагида, — я сумею понять вас. К тому же вы еще не знаете моего мнения. А может быть, и не хотите знать?

— Как так — не хочу! Я дал вам тетрадь именно с целью узнать ваше мнение.

— Искренне признаюсь, — начала Гульшагида, — я все прочитала с интересом. Короткие, зачастую еще не связанные эпизоды все же рисуют похожий портрет доктора. Я тоже немного знаю этого человека. Но вы увидели его со стороны, почти неизвестной мне. И это заинтересовало меня. Надеюсь, записи ваши не окончены на этом?

— Есть и продолжение, — признался Зиннуров. — Но там доктор почти не фигурирует.

— Значит, вы рассказываете о других людях? — продолжала допытываться Гульшагида..

— Есть и о Других. Но, пожалуй, больше о себе. А в общем — это тоже о больнице. Да ведь и сам автор всего лишь один из больных.

— Может быть, вы дадите мне почитать и дальше? — неуверенно спросила Гульшагида.

Зиннуров помолчал, прежде чем ответить.

— Я подумаю. И если уверюсь, что материал хоть чем-то заинтересует вас, охотно дам еще одну тетрадку.

Все же из-за неуместного вмешательства актера конец разговора с Зиннуровым получился несколько натянутым. И это огорчило Гульшагиду.

Вдруг у нее мелькнула совсем другая беспокойная мысль: «А почему у Диляфруз нашелся лишний билет? Может быть, он предназначался не мне, а потом что-то изменилось? Надо ли идти в театр? Не испытать бы в чужом пиру похмелье?..» Но она уже согласилась пойти — и теперь неудобно отказываться, Диляфруз наверняка обидится.

Гульшагида и раньше слышала, будто Диляфруз увлекается Салахом Саматовым. Но тогда не придала значения этому слуху. Она просто не допускала мысли, что чистой и рассудительной девушке мог понравиться хвастун и пошляк Саматов, по какому-то злому недоразумению избравший профессию врача. Впрочем — какое отношение вся эта история имеет к тому, что Гульшагида идет в театр по приглашению Диляфруз? Пустая мнительность — больше ничего.

С Диляфруз они встретились в фойе. Обе были в нарядных платьях и по моде причесаны. Это было необычно после белых халатов и повязок на головах, они не сразу узнали друг друга. Гульшагида, кажется, впервые заметила — у Диляфруз не только красивые глаза, но и нежно очерченные губы, изящная фигурка с тонкой талией. Густые темные локоны красиво спадают на плечи. Гульшагида чуть выше ростом. Иссиня-черные, как вороново крыло, волосы, черные брови и глаза, свежее лицо, открытая шея — все было красиво и женственно в ней. Умело сшитое платье, туфли на высоком каблучке подчеркивали стройность ее фигуры.

Они говорили о разных пустяках. Однако Гульшагида была старше, опытнее и наблюдательнее. По беспокойным глазам Диляфруз она сразу поняла — девушка кого-то ждет, высматривает. Иногда она слегка вздрагивала, теснее прижималась плечом к Гульшагиде, как бы прося защиты, а иногда делала резкий шаг вперед, словно порывалась догнать кого-то. Вот она опять вздрогнула. Гульшагида невольно проследила за ее взглядом. И вдруг в большом зеркале увидела Саматова, стоявшего рядом с какой-то сильно напудренной девицей в короткой юбке и с рыжими всклокоченными волосами.