Сергей Сартаков - Каменный фундамент

— Речка эта, Чуна, небольшая, вся в шиверах да перекатах, плеса короткие; может, оттого и рыбы в ней не очень густо. Но зато рыба! Харюз, ленок, таймень. Это тебе не карась и не щука. Вот хотя бы даже и налим. Хуже всех его считают; впрок оставить нельзя, дух нехороший принимает и жесткий становится. А ежели свежего поджарить в сметане либо уху сварить — из-за стола не вылезешь. Не то пирог с печенкой налимьей да с луком испекут бабы из сдобного теста да еще сверху маслицем польют… А!.. Тут уж… Да чего там, куда вашей копченой колбасе до налимьей печенки!

Да… Так вот!

Облюбовали мы с братаном давно Глазково плесо, километров с десяток повыше Солонцов. Уж очень хорошее плесо: по правому берегу россыпи, а по левому — ямы, разрезы, самое место для ленка. И главное, смолье близко, бор прямо у реки. Туда и наладились.

Вот приехали, переспали, балаган старый подладили и стали к ночи готовиться. Нарубили смолья, натаскали на берег. А смолье так смолье: кореньковое, исчерна-бурое. Рукой поведешь, как по маслу скользит.

Ждем вечера. Так и подмывает. Вот я и то и се. Остроги напильником подправил. Черенки были новые, взял на костре малость обжег: черные не так рыбу пугают. Козу — этакую решетку железную, с рогами загнутыми — клинчиками закрепил, чтобы не болталась. Да… А все еще рано.

Еле дождались. Как смерклось, пошли мы к лодке. Тихо так, небо морочное — в морок рыба крепче спит и палим ближе к берегу подходит. Наложили на козу смолья, зажгли. Враз кругом потемнело, только возле лодки все дно как на ладони. Поплыли вверх левым берегом. Яр высокий, крутой, местами утесы нависли. На дне камень-плитняк. А харюза много. Крупный харюз, таежный, из мелких речонок на зимовку спустился. Ну, скажи ты, никак не стоит! Только острогу начнешь опускать, он как стрельнет! Отскочит метров на десять — остановится. Подплывешь — опять та же история. Три козы сожгли, почти все плесо поднялись, и разу ткнуть не пришлось. К шивере уже стали подходить.

Сильная эта Глазкова шивера. Поворот крутой. Вал с размаху бьет в утес, только брызги летят. Летом на лесосплаве, чуть заглядись, по бревнышку плот распустит.

Видим, сверху тоже с лучом сплывают, на шивере их здорово покачивает. Забойщик даже присел, боится, как бы не вытряхнуло. Ничего, съехали. Мимо плывут. Вот те на! Оказывается, знакомые, солонецкие: Авдокша Дырдык да Кешка Перфильев. Кричат:

«Но, чо, паря, зарыбило?»

«Зарыбило, отвечаю. В самый раз в кооперацию ехать покупать. Не то домой глаз хоть не показывай».

Хохочут:

«У нас тоже не лучше. За две ночи на Худом острове шесть харюзков да налима добыли. Вот и все. Рано еще, не спит рыба. Недельки две подождать надо».

«Так вы куда теперь?»

«А куда? Домой».

Разговариваем.

Вдруг Авдокша присел, ухватил ленковую острогу и шепчет Кешке:

«Давай, давай. Заворачивай вверх. Правее держи малость. Еще чуточку. Еще… стой… замри…»

И острогу вниз пускает. У меня прямо печенку засосало: черт их принес не вовремя. Сам я хотел в этот разрез заглянуть.

Прицелился Авдокша и ткнул с размаху. Стало быть, в крупную рыбину. Только слышу: звякнули зубья о камень — ну, значит, мимо. Сразу мне полегчало. Спрашиваю:

«Чо, паря, зарыбило?»

«Не рассчитал, говорит, отнесло водой острогу. Охвостил».

«А в кого бросал?»

«Да ленчишко здо-оровый был».

Ну, поговорили еще, свежим смольем козы наложили, и поплыли обе лодки вниз. Они разрезами — глубинами, а мы — правым бережком.

Скажу я тебе: вниз по течению плыть вообще не рыбалка. Первое — править худо, ни в жизнь лодку не подвернешь куда надо; второе — острогу вперед пускать нельзя, от черенка струя отходит, мешает, а назад не успеешь ткнуть, водой тебя уже унесет; ну, и третье — рыба всегда против течения бежит, юркнет мимо, и поминай как звали, задом догонять не будешь.

По разрезам, правда, только вниз сплывают: тяжело серединой реки подыматься. Леночки либо таймешата редко встречаются, а попусту маяться никому неохота. Вниз плывут, заметят ленка в разрезе — спустятся, завернутся потихоньку, чтобы шумом не напугать, подплывут опять и стукнут, если дождется ленок-то. А чаще убегает — боится рыба огня.

— Постой, Алеша, как же так? — прервал я рассказ Алексея. — А я где-то читал, что, наоборот, рыба на огонь бежит.

— Это напишут. Напишут. Найдутся такие… Да что же, по-твоему, рыба как мотылек на свечку летит? Может, где-нибудь так и бывает, да не в Сибири.

— Алеша, я здесь ни при чем. Что читал, о том и говорю.