Дмитрий Фурманов - Том 5. Путь к большевизму

Вчера, 6-го, беседою об эволюции и революции открыл я занятия на курсах для общественных работников. Приехало пока человек двадцать пять, да ивановских столько же.

Съехавшиеся — все рабочие, публика молодая, любопытствующая, жадная до знанья. Набрали книг, углубились в занятия. Через две недели открываем учительские курсы. С ними тоже бездна хлопот. А там работа с открытием политехникума, рабочего университета, учительского института, с библиотеками, книжным складом и проч., и проч., пожалуй, до бесконечности.

А ведь работать, собственно, приходится только двоим нам с Исидором Евстигнеевым. Он человек прямо гениальный по части всяческой организации. Мне у него есть чему поучиться. Работа нас затрепала напропалую, только успевай повертываться. Как говорят, в ближайшие дни из Москвы прибудут товарищи, которые разделят с нами работу.

Благодарная, хорошая работа, только тяжело, становится невмоготу, — приходится разом о десяти делах думать.

Носится в воздухе дыхание смерти, — нашей смерти, нашей гибели. Все против нас: международная злая сила, германские победы на Западе, голод, недомогание и расползание по всем швам.

Даже рабочие начинают во многих местах сдавать позиции и направляются в лагерь тех, которые были отброшены с арены общественной жизни еще в октябре прошлого года.

Выносятся всюду грозные резолюции.

Учащаются восстания, протесты.

Положение, одним словом, катастрофическое. И выхода нет, просвета не видно…

Нас должны сдавить и сокрушить, — к этому ведут события. Уж кажется, и выхода нет никуда…

А все-таки горит, горит в душе и не потухает живая вера в то, что мы победим.

30 нюня 1918 г.

Вчера, т. е. 29-го, у Куваева в столовой мы устроили свой митинг.

Ну, и что же? Может быть, прекрасно, удачно прошел? Может быть, ораторы были незаурядные? Ведь из Москвы, из «центра» приехали. Может быть, перекрестили публику? Складно, умно говорили? Да ничего подобного: митинг, как митинг. Говорили о том, о сем, а больше — ни о чем. Не одни мы, грешные провинциалы, повинны в безалаберности и хаотичности, которые объявляются особенно ярко на митингах. Отнюдь нет. Товарищи центровики не хуже нас скакали от Учредительного собрания к чехо-словакам; от них к «Керенщине» и керенкам; отсюда к социальной революции, к Октябрю; от Октября к Совнаркому, от Совнаркома к Совдепу… Не хуже нас беспорядочно нагромождали они перед толпою вороха всего того, что удержалось в памяти. Никакого плана, никакой системы, никакой общей мысли. Во всяком случае, меня митинг совершенно не удовлетворил. Может быть, я слишком требователен к ним, но думается все же, что ровно ничем они не отличаются от нас, бедных провинциалов. Было скучно, тошно, хотелось спать, уйти куда-нибудь в тишину. Несколько расшевелил т. Черняков.

220

Как всегда, живой, яркий, каламбурно-острый, бьющий больше на «революционную фразу», — он для уставшей аудитории незаменим. Митинг был назначен бесплатный. Афишировано было хорошо. И все-таки народу собралось всего четыреста-пятьсот человек. Утомление огромное. Кроме того, суббота и день неудобный: кто уехал домой, кто пошел в баню, кто копается в огороде, словом — кто куда. Завтра состоится второй митинг на тему « Где же контр-революция ?». (Первый был на тему: « Анархо-синдикалисты и текущий момент ».)

Особого многолюдия не ждем и на завтра.

После митинга зашли к Куваеву в фабричный комитет, — чаевничали, спорили до глубокой ночи. Я держался вместе с товарищами большевиками.

Да, я чувствую и вижу, что у них все яснее, определеннее, нежели у нас. Им легко защищать свои позиции, у них больше доводов… Но правда все-таки за мной. Мне очень трудно разбираться во всем одному; трудно потому, что со своими анархо-синдикалистами во многом я расхожусь, а с большевиками сближаюсь. Знаю одно: мое небольшое знание, мой малый опыт и чутье ведут меня по правильной дороге.

«Долой Совнарком и да здравствует федерация вольных Советов». Это, как «лозунг следующего дня» провозглашали Максимов и Ярчук. Но, сказать — одно, а «сделать не одно, а два»… Они в Советах уже не работают. Ярчук только «числится» членом Кронштадтского Совета, но фактически работы не несет. А числиться мало, надо работать и знать советскую работу последних месяцев, чтобы сказать, насколько Советы важны и нужны. Оставлять Советы, — бросать на распутьи революцию, бросать тех, с которыми все время шли плечом к плечу, — оставлять теперь, когда они измучены до-нельзя? Нет, что хотите, этого сделать невозможно без ущерба для самой пролетарской революции.