Юрий Бондарев - Юность командиров

– Наверно.

– Ладно. Пошли до ворот, - надевая шинель, бросил Борис. - Разрешите, дежурный?

– Разрешаю, пять минут.

В угрюмом молчании Борис проводил его до ворот, пожал руку и вдруг проговорил с бессильным бешенством:

– Вот Градусов, а? Соображать же не одним местом надо! Посадил из-за этих спекулянтов!..

Алексей втянул в себя ожигающий морозный воздух, сказал:

– Не согласен. Если бы еще раз пришлось встретить эти физиономии, десять суток согласился бы отсидеть.

– А-а, к черту!

Борис повернулся, кривясь, спеша зашагал к серому зданию гауптвахты.

Спустя сорок минут Алексей стоял в канцелярии перед капитаном Мельниченко и, глядя ему в глаза, насмешливым голосом докладывал, что прибыл с гауптвахты для прохождения дальнейшей службы. Со спокойным лицом, точно Алексей и не докладывал о прибытии с гауптвахты, Мельниченко выслушал его, указал на стул:

– Мы с вами так и не договорили. Садитесь, Дмитриев.

– Спасибо… Я двое суток сидел, - ответил Алексей, подчеркивая слово "сидел", показывая этим, что ледок неприязни между ним и капитаном не исчез.

Зазвонил телефон; положив руку на трубку, капитан спросил, как будто не расслышав то, что сказал Алексей:

– Вы знаете, Дмитриев, что мне хотелось вам сказать? Я все же очень хотел бы, чтобы вы были помощником командира взвода у Чернецова.

– Почему именно я, товарищ капитан? - спросил Алексей с вызовом.

– У вас четыре года войны за спиной. Вот все, что я хотел вам сказать. Подумайте до вечера.

После этих слов он снял трубку, сел на край стола и, крутя в пальцах спичечный коробок, кивнул потерявшему логичность событий Алексею:

– Я вас не задерживаю.

Третьи сутки мел буран, налетал из степи, обрушиваясь на город, ветер пронзительно визжал в узких щелях заборов, неистово хлестал по крышам, свистел в садах дикие степные песни. На опустевших, безлюдных улицах, завиваясь, крутились снежные воронки. Весь город был в белой мгле. В центре дворники не успевали убирать сугробы, и густо обросшие инеем трамваи ощупью ползли по улицам, тонули в метели, останавливались на перекрестках, тускло светясь мерзлыми окнами.

По ночам, когда особенно ожесточался ветер, на окраинах протяжно и жалобно стонали паровозные гудки, и казалось порой - объявляли воздушную тревогу.

Взвод не занимался нормально вторые сутки.

В одну из буранных ночей в два часа батарея была разбужена неожиданной тревогой.

– Ба-атарея! Тревога!.. Подымайсь!

На всех этажах хлопали двери, раздавались команды, а в короткие промежутки тишины тонко, по-комариному, в щелях оконных рам звенел острый северный ветер.

Алексей отбросил одеяло, схватился за гимнастерку, нырнул в нее головой, не застегивая пуговиц, натянул сапоги.

Со всех сторон переговаривались голоса:

– В чем дело? Какая тревога?

– Ребята, всю батарею на фронт посылают, мне дневальный сказал! - кричал Гребнин. - На Берлин! Миша, возьми свои сапоги. Да ты что, спишь?

Заспанный басок Луца рассудительно объяснял из полутьмы казармы:

– Саша, не беспокойся, портянки я положил в карман, пожалуйста, не тряси меня…

– Братцы, луна с неба упала! - на весь взвод мощно рокотал Полукаров. - Говорят, в нашем районе!

– Не остри! - обозлились сразу двое, и по голосам можно было узнать Дроздова и Карапетянца.

– Товарищи курсанты! Разговоры прекратить! - нетерпеливо раздалась команда Чернецова. - Строиться! Помкомвзвода, стройте людей! Быстро!

– Строиться! - скомандовал Алексей.

Рядом с ним, посапывая спросонок, молча возился, судорожно зевая, курсант Степанов. Степанов, видимо не проснувшись совсем, был уже в гимнастерке, в сапогах, но без галифе и теперь без всякой надобности разглаживал, мял в руках шапку, заспанно и непонимающе рассматривая ее.

– Ну что вы делаете? - крикнул Алексей, не сдержав смеха. - Снимайте сапоги и беритесь за галифе. Иначе ничего не получится.

Застегиваясь на ходу, он побежал к выходу; Дроздов и Борис, рывком стягивая ремни, бежали впереди. У выхода, строясь, толпился взвод. Лейтенант Чернецов, оживленный, весь свежезавьюженный снегом, стоял тут же и, сдвинув шапку, вытирал мокрый лоб платком.

– Строиться на улицу! - звенящим голосом скомандовал он. - Сержант Дмитриев, выделите курсантов к помстаршине для получения лопат! Взвод, выходи на улицу!

– Полукаров и Брянцев, останьтесь, - сказал Алексей. - Давайте, ребята, к помстаршине за лопатами! Борис, ты распишешься в получении. Я - к взводу.