Юрий Бондарев - Батальоны просят огня (редакция №2)

Борису нравился этот средних лет интендантский майор своим избытком веселой энергии, был он, видимо, взволнован скоростью, розовым ноябрьским утром, близостью освобожденного города. Он сам чувствовал некоторую приподнятость, и ледяной комок, затвердевший в его груди с тех минут, когда он выводил людей из окружения, уже не давил так гнетуще на душу. Все эти дни он жил, готовый на все, вплоть до самого тяжелого наказания. Он думал, что Иверзев мог твердо и разрушительно сжать пружину его судьбы, но после того, что он испытал в последнем бою, ничто, казалось, не могло его удивить, заставить дрогнуть сердце.

И вот сейчас, стоя в кузове машины, он все время думал о широком наступлении, развернувшемся на правобережье, и с наслаждением чувствовал прилив сил, как после болезни, в щурился от ветра, несущегося из пространства.

– Ах, Аню-юта-а! – кричал майор-интендант, крутя головой и озорно подмигивая Борису из кабины. – Что, до Днепрова тоже, капитан? А? Грандиозный город!.. Знавал его до войны. До Днепрова, значит?

– Дальше, майор.

– Лихач, лихач! Сбавь газ! Не видишь? В колонну врежемся! Лихач воронежский! Сто-оп!

Голова майора нырнула в кабину, шофер затормозил, Борис едва удержался на ногах, прижавшись грудью к кабине; пустые канистры, зазвенев, покатились. Впереди, вытянувшись метров на триста, остановилась колонна. Весь видимый Днепр, открывшиеся дали его и песчаные пляжи, заросшие кустарником, и за простором воды Днепра силуэты садов, крыш, церкви и здания на горе – все лежало в тихом розовом свете зари, затопившей край неба. И только спокойный звон моторов плыл над головой. Но он вовсе не показался Борису опасным, даже когда услышал в колонне крики: «Справа „мессера“!» – и увидел, как несколько машин, повозок и «катюш» лениво стали расползаться от дороги по песку. Два тонких, как муравьи, истребителя шли на большой высоте, сверкали там, нежно-золотистые от зари, и это мирное сверкание в небе успокаивало Бориса.

Резко ударили зенитки у переправы, малиновые звездочки разрывов зашевелились в лиловой высоте. Тотчас трескуче зачастили винтовочные залпы в колонне: ездовые, не слезая с повозок, вскидывали карабины, деловито-весело двигали затворами, посылая обоймы в снижающиеся самолеты. А они пошли в пике над переправой.

В это время майор-интендант, на ходу выхватив пистолет, вывалился из кабины на дорогу, ловко скакнул, пригнувшись, к кустарнику и, став там на колени, выстрелил несколько раз по выходящим из пике истребителям. С громом поднялась водяная стена, и «мессершмитты» понеслись над колонной, сразу набирая высоту, показывая металлическое брюхо.

Звездочки зениток, снижаясь, заплясали над дорогой, ездовые нехотя отбежали от повозок, задирая головы, перезаряжая карабины; некоторые легли возле колес; в вытянутой руке майора-интенданта вздрагивал пистолет, бегло палящий в небо, – лицо дерзкое, решительно-озорное, фуражка свалилась на затылок. Самолеты, звеня моторами, мелькнули над колонной.

Борис спрыгнул на дорогу. Майор, надвигая фуражку, провожал глазами уходящие самолеты.

– Жаль, Анюта, – отчаянно подмигнул он Борису. – Был у нас случай: один лейтенант из пистолета… чем судьба не шутит! – сказал он с легкой уверенностью, рассмешившей Бориса, и вдруг восторженно закричал, глядя на шофера: – Лихач, ну не лихач ли, капитан? Заснул мирно под шумок. Двигаем, двигаем!

«Катюши» и повозки, разъехавшиеся по сторонам во время бомбежки, вползали на дорогу. Колонна двинулась и сейчас же приостановилась. Послышались голоса:

– Что там?

– Переправу разбомбили.

– А саперы чего думают?

Мимо сгрудившихся повозок, санитарных и грузовых машин, мимо ездовых, куривших в ожидании, Борис пошел к переправе, увидел издали алеющий от зари песок и возле берега покореженные понтоны, расщепленные доски; там сновали фигурки людей. Осенней свежестью дуло в лицо ему от Днепра, а по ту сторону, за великой шириной воды, возвышался город, недалекий уже.

Саперы попарно, с бревнами на плечах, бежали по понтонам к тому месту, где был разрыв, и прямо в шинелях прыгали в воду, погружаясь в нее по грудь, резко взмахивали взблескивающими топорами.

– Отчаянно работают, товарищ капитан, а? – сказал Борису незнакомый шофер, лежа животом на крыле машины Красного Креста, наблюдая с любопытством. – Глядите, как они… Это что же? Опять летят? Что за…

Шофер вскинул голову, выругался, затем вскочил в кабину, крикнул что-то, Борис не разобрал в грохоте близко застучавших зениток. Люди побежали назад по понтонам, лишь две-три искорки топоров упорно вспыхивали над водой.