Фазлиддин Мухаммадиев - Рассказы. Аллея Надыра. Похороны усто Акила. Поединок

Хотя луна стояла уже высоко над горами, издали признать пешехода было трудно.

Внимательно присмотревшись, Ахмадбек узнал Мухаммадмурада, и у него неприятно засосало под ложечкой.

«Что ж, и место и время сейчас самые подходящие, — подумал он. — Парень, конечно, ищет меня. Что же делать? Неужели принять вызов? Но разве он достоин честной борьбы? Как же быть?»

Мухаммадмурад внимательно вгляделся в сгустившийся под карагачем мрак и спросил:

— Ахмадбек-ака, это вы?

Ахмадбек не отвечал. Он по-прежнему был погружен в свои думы. Видимо, на роду ему написано потягаться с этим зарвавшимся юнцом, проучить его, доказать, что он все еще прежний Ахмадбек, и угомонить парня. Но нет, все-таки он не должен с ним бороться… Где же выход?

— Ака-джон, по правде сказать, мы… мы прах у ваших ног, — бормотал полупьяный Мухаммадмурад, стоя над Ахмадбеком. — Простой прах у ваших ног… Но я подумал, раз вы в районе не вышли против меня и отказались сегодня на туе, значит, не хотите бороться на людях, а может быть, здесь согласитесь? Или я не прав, Ахмадбек-ака, извините меня… Мы прах у ваших ног, простите, пожалуйста…

Говоря все это, Мухаммадмурад развязывал и вновь повязывал поясной платок.

Вдруг Ахмадбека осенило. Как это он раньше не вспомнил! Лет этак двадцать — двадцать пять назад, когда некоторые наглецы, мнящие себя пахлавонами, понуждали его на борьбу, он таким способом отделывался от них.

— Ладно, ладно, — сказал Ахмадбек. — Нечего долго рассусоливать. Я давно догадываюсь, что тебя точит…

— Уж вы извините, ака, — оборвав его на полуслове, снова принялся бормотать Мухаммадмурад, но Ахмадбек не дал ему продолжать:

— Послушай, я готов бороться с тобой, раз уж ты пришел сюда за этим. Но у меня есть одно условие…

— Хоть тысячу условий, от души согласен, все выполню…

— Для начала выполни одно.

— С величайшим удовольствием. Назовите! Да буду я жертвой за вас!

— Подними меня с места.

— Вас? С места? Это я мигом…

Мухаммадмурад шагнул вперед: Ахмадбек протянул ему правую руку и силой прижался спиной к стволу карагача, упершись пятками в небольшой бугорок. «О покровитель всех пахлавонов, не допусти, чтоб я познал позор… Поддержи меня…» — молил он. В трудные минуты он всегда обращался к какому-то неведомому ему самому святому, который, как ему казалось, был его благодетелем и помощником во всем.

Мухаммадмурад потянул его за руку. Но Ахмадбек даже не пошевелился.

— Вы же не встаете! — с удивлением произнес парень.

— А ты подними меня!

Мухаммадмурад пошире расставил ноги и, одной рукой сжав Ахмадбека за запястье, а второй ухватив за плечо, потянул изо всех сил. Правое плечо Ахмадбека чуть-чуть подалось вперед. И все. Он продолжал сидеть.

Это испытание было нелегким и для самого Ахмадбека. Когда Мухаммадмурад во второй раз рванул его на себя, Ахмадбеку показалось, что темный купол карагача покачнулся, поплыл в сторону и перед глазами бешено заплясали красные и черные точки.

Не добившись успеха и во второй раз, Мухаммадмурад в бешенстве закричал:

— Фокусничаете! Это нечестно! А если я сяду?! Ну-ка, попробуйте вы стронуть меня с места, тогда я признаю…

Ахмадбек усмехнулся и встал. Разбуженный шумом старик сторож направился к ним, взывая:

— Кто тут? Что случилось?

— Назар-бобо, это я, — успокоил старика пахлавон и, наклонившись к усевшемуся на его место Мухаммадмураду, сказал: — Потверже упрись ногами.

Мухаммадмурад устроился поудобнее, прокашлялся и только после этого сунул руку Ахмадбеку.

А тот, вспомнив сегодняшнее бахвальство Мухаммадмурада на улице, крепко сжал его пятерню, нарочито медленно, без рывков принялся тянуть на себя и поставил Мухаммадмурада на ноги.

— Ахмадбек?! А это кто? Что вы тут делаете? — встревоженно вопрошал старик, приближаясь.

Мухаммадмурад, видимо, совсем протрезвел.

— Еще один раз, ака, очень прошу, — сказал он, и в его голосе послышались просительные нотки.

И во второй раз Ахмадбек оторвал парня от земли, словно мешок с соломой, и рывком дернул на себя с такой силой, что тот проскочил несколько шагов вперед. От кипевшего в нем гнева Мухаммадмурад громко сопел.

— О, чтоб ты свернул себе шею, негодник! — узнав при свете луны парня, на чем свет стоит принялся честить его старик. — Как посмел ты, богоотступник, поднять руку на Ахмадбека?! Будь прокляты кости твоего деда! Чтоб черти плясали на твоей могиле, несчастный!..

И тут произошло такое, что старик ошарашенно умолк.