Л. Пантелеев - Том 1. Ленька Пантелеев

«За что, — думает Петька, — сграбастали субчика?»

Перелистнул Петька страницу — прочел. Дальше читает… Да неинтересно читать, не знает, что раньше было. Стал с начала читать. И до того увлекся, что всю ночь напролет прочитал…

Интересная была книжка. Называлась та книжка «Иафет в поисках отца». Как одного маленького шкета аптекарю подкинули. И звали его Иафет. А он вырос и пошел по белу свету отца своего искать. И как искал, и всякие приключения, и, наконец, нашел своего отца. А тот — богатый миллионер. И очень рад видеть родного сына. И подарил ему фрак…

Прочел Петька эту книжку и даже пожалел, что кончилась книжка и больше нет.

Как пришел чернявенький в другой раз, Петька сразу:

— Книжку принес?

Засмеялся чернявенький.

— Что? — говорит. — Понравилась? Нет, — говорит, — сейчас не принес, после принесу. Я к тебе по другому, более важному делу пришел. Я с тобой давно поговорить хотел, все ждал, когда хворать перестанешь. Теперь можно…

— Можно, — говорит Петька, а сам думает: «Какое у него может быть дело?»

— Садись, — говорит и на койку показал.

Сел чернявенький. Поглядел Петьке в самые глаза и говорит:

— Помнишь, — говорит, — ночью… перед тем как ты заболел… Куда ты тогда ночью ходил?..

Вздрогнул Петька, не вытерпел и закрыл глаза.

Покраснел, наверно. Говорит:

— Не помню, куда ходил… Может, — говорит, — никуда не ходил. А что такое?

— А то, — говорит чернявенький. — Расскажу я тебе все по порядку. Пятакова знаешь?..

Вспомнил Петька:

— Одноглазый такой?

— Ну да… Еще ты с ним подрался. Ну, так Пятакова больше в нашем детдоме нет. Понял?

Не понял, конечно, Петька.

— Ну так что ж? — спрашивает. — Что ж такого, что нет? Очень рад… Лезть не будет.

— А то, — говорит чернявенький, — что виной тому ты. По твоей вине отправлен Пятаков в реформаторий, в детскую тюрьму.

— За что?

— За дрова.

Покраснел Петька самым отчаянным образом.

— За какие дрова? — спрашивает, а сам чернявенькому в глаза посмотреть не может.

— За такие, — говорит чернявенький. — Сам знаешь, за какие… А только дело вышло так. Пятаков этот еще раньше дрова воровал. Продавал торговкам на Слободе. Попался. Первый раз ему выговор сделали. Ну, он побожился, что больше воровать не будет… А тут опять с дровами история. В ту ночь разворотил кто-то саженей пять. Я-то знаю, кто, а все на Пятакова подумали. Пятакова за такие дела — в реформаторий… Хоть он и не виноват, а виноват ты.

Замолчал чернявенький, молчит и Петька. Нет у Петьки духу отпираться. Ждет Петька, что ему еще чернявенький скажет. А чернявенький говорит такое:

— Придется тебе сознаться, что воровал дрова ты, а не Пятаков…

— Как? — говорит Петька. — Как воровал? Не воровал я!.. Иди ты!..

— А что же ты?.. В бирюльки играл?

Не знает Петька, что и сказать. Не расскажешь ведь про часики.

— Я, — говорит, — это просто так разворотил. От злости.

Усмехнулся чернявенький.

— Ну, — говорит, — это как хочешь. Тем для тебя лучше. Но сознаться ты все-таки должен.

— Спасибочки! — говорит Петька. — Что я — дурак сознаваться?.. Не дурак я…

Говорит чернявенький:

— Это, — говорит, — совершенно верно. Просто так — глупо сознаваться. Но если из-за тебя товарищ гибнет… Неужели ты можешь товарища предать?

— Нет! — говорит Петька. Покраснел, обидно Петьке. — Нет, — говорит, — это ты брось. Меня на Кордоне вся братва знает. Я не легавый. Я за товарища всегда постоять могу, я не гад какой-нибудь…

— Ну, так вот, — говорит чернявенький, — иди к Федору Ивановичу и чистосердечно признайся. Так, мол, и так, — дрова я разворотил. Тебе за это ничего не будет, — выговор разве, а Пятакова спасешь. Гибнет Пятаков в реформатории. Ладно?

Мотнул Петька головой.

— Ладно, — говорит, — схожу. Мне, — говорит, — плевать в высшей степени. Мне хоть в тюрьму отправляй… Не боюсь.

Соврал Петька. Как ушел чернявенький, лежит Петька и думает:

«А что, если и вправду за такую вещь в тюрьму отправят? Ведь это что же? Это значит — кончено! Это — прощай, часики…»

Расстроился Петька от таких мыслей. И не знает Петька — идти или не идти к Федору Иванычу.

Думал, думал — надумал:

«Пойду. Потому что нехорошо, если человек гибнет. Хоть он и паразит, а нехорошо. Свой все-таки парень».

Оделся Петька не спеша и стал ждать Рудольфа Карлыча.

Пришел Рудольф Карлыч. Петька и говорит:

— Разрешите, — говорит, — повидать заведующего. Разрешите мне отлучиться.