Л. Пантелеев - Том 1. Ленька Пантелеев

Очень скоро в вагоне поднялась суматоха. Пронесся слух, что по поезду идет контроль. Безбилетные пассажиры, которых в то время было гораздо больше, чем платных, кинулись спасать свои души. Кто прятался в уборных, кто залезал под лавки, а некоторые, у которых, наверно, и вообще совесть была нечиста, даже соскакивали на ходу с поезда.

Ленька сидел совершенно спокойный. Он умел прятаться от контроля, но сейчас в этом не было необходимости. Он жевал соленую, твердую, как подошва, рыбу, смотрел в окно и высчитывал, через сколько дней он будет в Петрограде.

В вагоне появился контроль: поездной кондуктор, работник ЧК и несколько красноармейцев с винтовками.

— Предъявите ваши документы! — возгласил кондуктор.

Те, у кого документы были, полезли в карманы, за пазухи, стали расстегивать кошельки, развязывать узелки; а те, у кого документов не было, забились поглубже под лавки, съежились там и перестали дышать.

У Леньки документы и деньги хранились в нагрудном кармане зеленой рубахи, которую ему когда-то перешила из солдатской гимнастерки Маруся. Когда подошла его очередь и кондуктор спросил: «А у тебя что?», он сунул руку в карман и сказал:

— Пожалуйста.

Но сразу же почувствовал, — словно рыбья кость встала у него поперек горла. В кармане ни денег, ни документов не было. Соскочив с лавки, он принялся рыться в других карманах — карманы были пусты.

— Ну что же ты? — сказал кондуктор.

— Сейчас, сейчас, — бормотал Ленька. — Одну минуточку. У меня есть мандат… Мне Чека выдала…

Он рылся за пазухой, выворачивал рваные карманы штанов, тряс штанину — нигде мандата не было. Только тут он вспомнил ночную сцену в бараке и понял, что деньги и документы у него украли. Губы у него затряслись. Он заплакал.

— Товарищи, — проговорил он сквозь слезы, — меня обокрали.

— Брось заливать, — сказал кондуктор. — Это тебя-то обокрали? Ты сам небось чистишь карманы — по первой категории…

На ближайшей станции Леньку высадили. Когда он выходил из вагона, вдогонку ему неслись насмешки, ругательства и издевательства. Особенно старалась женщина, которая угощала его яблоками и рыбой. Поезд уже тронулся, и Ленька стоял один на пустой платформе, а она все еще высовывалась из окна и хриплым от негодования голосом кричала:

— Паразит!.. Обманщик!.. Воблу жрет, а у самого документов нету…

Ленька показал ей кулак, присел на корточки у кипяточного бака и снова заплакал. В эту минуту он услышал у себя над головой грубый мальчишеский голос:

— Эй, плашкет! Чего сопли распустил?

Перед Ленькой стоял ободранный загорелый паренек — его одногодок или чуть побольше.

— Нашпокали? — сказал он.

Ленька перестал плакать, угрюмо посмотрел на паренька и сказал:

— Кого нашпокали? Никого не нашпокали.

— Высадили?

— Высадили, — сказал Ленька.

— Чего ж плакать? Балда! Ты чей — одесский?

— Петроградский, — сказал Ленька, все еще дичась и с любопытством разглядывая паренька. У того было грязное, шелудивое, перемазанное мазутом, но очень красивое белозубое лицо.

— Если ты петхогхадский, — сказал он, передразнивая Леньку, — то очень приятно. В Петрограде, говорят, на ходу подметки срезают. Это правда?

— Не слыхал. Не знаю, — ответил Ленька.

— Ты что — втыкаешь?

Ленька не понял, но сказал:

— Нет.

— Ну и дурак, если нет. Давай на сламу работать?

— На какую сламу?

— Ну, на пару. На бану майданы резать. Айда?

— Айда, — сказал Ленька, хотя и тут не понял, на каком бану и какие майданы ему предлагают резать. Почему-то ему показалось, что бан что что-то вроде баштана, а майдан — арбуз или тыква по-украински. Но очень скоро он понял, что речь идет не о тыквах и не об арбузах. Белозубый паренек, которого звали Аркашкой, несмотря на свои четырнадцать лет, был уже очень опытным железнодорожным вором. Он предложил Леньке войти с ним в компанию и воровать на вокзалах и в поездах вещи у пассажиров.

Леньку не бросило в жар от этого предложения. Нет, после всего, что с ним было, он уже не мог смотреть на воровство с тем презрением, которого оно заслуживает. Но, выслушав Аркашку, он, не задумываясь, сказал:

— Нет, к чегту.

И пошел.

— Фасон берешь? — крикнул ему вдогонку Аркашка. — Ну, что ж… пожалуйста… без тебя обойдемся…

Подошел поезд. Ленька вскочил на ходу на подножку, пробрался в вагон. На следующей станции его высадили, надавав пинков.

Приближался вечер, заморосил дождь. Станция была маленькая, зала для пассажиров при ней не было.