Константин Лапин: Сердце сержанта

— Ну, я пойду, пожалуй, пока меня снова не прогнали! — Маша многозначительно ухмыльнулась; сержанта бросило в пот от ее ухмылки. — Акопяныч с меня шкуру спустит, если к вечернему обходу опоздаю.

Федор опомнился лишь тогда, когда мощная фигура санитарки исчезла в конце аллеи.

— Ничего не понимаю... А разве вы, Поля, не с ней?.. То есть, я не гоню вас, — спохватился он. — Я очень рад, что вы со мной.

— Так и я ведь пока в больных хожу, силы восстанавливаю... Вон моя палата! — Она показала на белый домик за деревьями, где жил медперсонал госпиталя. — Женского отделения здесь нет.

Только сейчас сержант понял, что всю эту неделю его спасительница жила рядом с ним, буквально за стеной. И он не знал этого.

— Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, Поля!

— Спасибо!

Девушка опустилась на скамью. Каждый день она выглядывала своего сержанта и не видела его среди ходячих. Спрашивать у санитарок было совестно, еще подумают невесть что. И если бы не решительность Маши, навестившей ее сегодня, она бы не сидела здесь на скамейке с Федором. Но подружка ушла, и снова стало страшновато. И разговор не вяжется.

— Я еще не поблагодарил вас, Поля. Впрочем, разве за жизнь благодарят? Я вам всей жизнью своей обязан... — Он улыбнулся вдруг, отчего в резко очерченном его лице появилось что-то мальчишеское. — Лежу тут, думаю: вот подлечусь, вот выпишусь, стану искать вас. А вы — рядом... Чудеса!

Поля молча кивнула головой; она не могла ничего говорить, даже смотреть на него не могла.

— Все думал: что бы такое подарить вам при встрече? Нож?.. Офицерский пистолет «вальтер» у меня припрятан... Но ведь это все чепуха. За жизнь — жизнь и надо отдавать.

— Ну, что вы? — смутилась она.

— Да, да! Мне говорили, что если б не вы... Когда, может, секунды решали. — Федор взял ее руку. — Вон какие тоненькие, холодные пальчики. Это я отнял... Ведь раненому человеку что надо? Только выкарабкаться... Но это было бы непростительно жестоко, если б с вами случилось что... — У Федора даже голос прервался, когда он вспомнил рассказ госпитальной нянечки: он уже был вне опасности, а за ее жизнь врачи боролись еще двое суток. — Как вы сейчас себя чувствуете, Поля?

— Хорошо! Даже очень...

— Да, а как меня звать, вы знаете?

— Конечно, Федя.

Она улыбнулась: какой чудак! Рассказать бы ему, что все началось с их первой встречи у штабной землянки, когда она только прибыла в полк. Он-то ее и не заметил, наверное. Всегда такой недоступный, гордый. И красивый. Герой! Истребитель танков, А кто она? Недоучившаяся студентка педтехникума... Рядовая девчонка из санроты...

Рассказать бы, как она однажды уговорила Машу пойти искать его. Федина рота вела разведку боем, и он целых три дня не показывался в полку. Нельзя, невозможно было не пойти, не отыскать, не увидеть его... У нее чуть не оборвалось сердце, когда она увидела его на операционном столе. Ах, если бы не Акопян, зарыли бы и ее сердце в большой братской могиле в кустах за медсанбатом...

— Поля, расскажите о себе, — попросил Федор.

Заговорить — значит заплакать.

— Потом, — прошептала она.

А потом побежали, понеслись дни, заполненные счастьем. Оно стало большим, огромным, беспредельным. Оно бродило с ними по саду, спускалось к ручью, забиралось в орешник. Оно осталось с ними, когда им пришлось расстаться: поправившаяся девушка вернулась в медсанбат.

Федор уже бросил костыли, ковылял с палкой, на которой выжег увеличительным стеклом: «Поля». Рана заживала, он заметно окреп.

По вечерам Федор выходил на дорогу и занимал свой НП на пне. («Наблюдательный пенек», — шутила Поля). Когда вдали показывалась легкая быстрая фигурка, он нетерпеливо вскакивал, порываясь бежать навстречу.

— Сиди, сиди, не вставай! — кричала издали Поля. — Бегу, ты же видишь, бегу!

Он бросал палку, раскрывал навстречу ей руки. Тогда Поля убыстряла шаги.

— Нога! Ты забыл, что нельзя опираться на нее! — и спешила подставить, свое легкое плечо.

Он и сам не замечал, до чего привязался к Поле. Не так уж много дней прошло, зато каких дней! Ведь совсем рядом кипела война, человек чудом вышел из смерти. Две недели или две жизни прошли — кто скажет?

Как он мог жить до сих пор без Поли? С кем делился до нее своими радостями и бедами, мыслями и планами?

Вот она спрашивала:

— Кто тебе больше всех в «Войне и мире» понравился? Из мужчин.

— Андрей Болконский.

— И мне. А из женщин?

— Конечно Наташа. Только ты — лучше.

— Это ты лучше, чем Андрей.