Валерий Осипов - Факультет журналистики

И, не закончив мудрое изречение, Боб Чудаков с досады махнул рукой и рысью взбежал к потолку, в свой последний ряд.

А навстречу ему уже мчался к трибуне Юрка Карпинский.

— Сулико Габуния говорила здесь о нашей будущей профессии, — безо всяких вступлений начал Карпо. — Так вот и я хочу об этом поговорить. Вчера у нас была лекция по политэкономии. На ней нам рассказывали о прибавочной стоимости. Скажи мне, пожалуйста, Сулико, если в будущей твоей газете, где ты станешь работать, тебе предложат написать статью о прибавочной стоимости — хватит тебе только тех знаний, которые ты получила на вчерашней лекции?

— Карпинский, ты уводишь собрание не в ту сторону, — строго сказал Тимофей Голованов. — На что ты намекаешь, когда говоришь о прибавочной стоимости?

— А намекаю я вот на что, — поучительно поднял вверх указательный палец правой руки Карпо. — Скажем, Боб Чудаков хочет в своей будущей журналистской жизни заниматься проблемами музыки. Имеет он на это право? По-моему, да. Боб сам играет на рояле, хорошо знает ноты, разбирается во всяких там гармониях, сольфеджиях и прочих фа-диезах. А где он узнал об этом? На лекциях? Как бы не так! Он сам всем этим интересуется, на концерты ходит, специальную литературу изучает. Вот это и есть та самая прибавочная стоимость, те самые знания, которые он в своей будущей работе будет использовать.

— А какое имеет отношение то, о чем ты говоришь, — нахмурился Голованов, — ко второму пункту нашего собрания?

— Самое прямое. Пахомова ругают за то, что он увлекается спортом и слишком много времени проводит на кафедре физкультуры. А может, он хочет стать после окончания нашего факультета спортивным журналистом? Где же он еще сможет изучить проблемы спорта, как не на кафедре физкультуры? Ведь нам-то лекций о спорте никто не читает…

— Оставь ты свою демагогию, — поморщился Тимофей. — Для того, чтобы изучать проблемы спорта, совсем не обязательно пропускать лекции. Почему это проблемы спорта нужно изучать именно во время лекций по политэкономии или диалектическому материализму?

Слова попросила Изольда Ткачева. Одернув свой модный заграничный костюм (Инна и Жанна так и впились пламенными взглядами в иностранное швейное изделие), Изольда вышла на трибуну и гордо вскинула голову — гордость была главной чертой характера студентки Ткачевой.

— Товарищи, — сказала Изольда, — я предлагаю взглянуть на проблему, которую мы сейчас обсуждаем, с двух точек зрения. С одной стороны, Павел Пахомов действительно очень плохо посещает занятия. Он редко бывает на лекциях и не ведет никаких конспектов. В этом году я не видела его почти ни на одном семинаре. Но, с другой стороны, Пахомов действительно сдает все экзамены и зачеты. Как объяснить этот парадокс, я не знаю. Но тем не менее он существует, этот парадокс. Поэтому я и предлагаю обсудить проблему Пахомова с двух точек зрения. С одной стороны…

— Конкретно! — крикнула Светка Петунина. — Что ты предлагаешь конкретно?

Изольда гордо передернула плечами, фыркнула и сошла с трибуны. Она принципиально не терпела, когда ее перебивали во время выступления. Принципиальность была второй главной чертой характера студентки Ткачевой.

Место Изольды немедленно заняла Светка Петунина.

— То-ва-ри-щи!.. — взвыла Светка надломленным голосом.

Ей казалось, что именно так должна была выступать на комсомольском собрании сама Наташа Ростова, если бы она была не только графиней, но одновременно еще и комсомолкой.

— Товарищи! — в немом восторге перед трагичностью своего голоса закинула назад голову Светка и несколько секунд молча смотрела в потолок прямо над собой. — Мы решаем сейчас человеческую судьбу. На многие месяцы, а может быть, даже на годы вперед мы определяем сейчас жизнь человека, который три года учился вместе с нами. Когда Лев Толстой был зеркалом русской революции, он открыл законы диалектики человеческой души. Заглянем в душу Павла Пахомова. Что мы увидим там? Мы увидим там тоже диалектику души. Своеобразную, но диалектику — единство и борьбу противоположностей, переход количества в качество и, может быть, даже отрицание отрицаний. Передо мной выступала Изольда Ткачева, и она была абсолютно права, когда сказала, что на проблему Пахомова нельзя смотреть с одной точки зрения — исключить, мол, и все. Нет, на проблему Пахомова надо смотреть с двух точек зрения, то есть диалектически. Когда Лев Толстой…

— …был зеркалом русской революции! — хором крикнули из последнего ряда Боб Чудаков и Юрка Карпинский.