Константин Еремеев - Озеро шумит. Рассказы карело-финских писателей

Но в конце концов в жизни Тэллу произошла перемена. На пристани появился новый человек. Он не пинал и не ласкал, но что-то в нем показалось знакомым.

Тэллу приподнял голову и выжидающе посмотрел на человека, который тоже разглядывал его.

— Телу, Телу!

Далекое и смутное воспоминание, скорее инстинкт, подсказал Тэллу, что когда-то ему часто доводилось лаять на этого человека.

— Телу, ну!

Постепенно в голове у Тэллу возникла туманная догадка, что между этим человеком и очень далеким прошлым существовала какая-то связь. Тэллу вскочил на ноги, его лохматый хвост сам собой завилял. Человек потрепал его по шее, погладил кудлатую голову. И тут со спины человека упал на землю кожаный заплечный короб. Тэллу сразу признал человека. Ведь когда-то у Тэллу была привычка всякий раз отчаянно лаять на этого коробейника, как только он приближался к дому Пелтонена.

А теперь коробейник показался своим, он был единственным знакомым от прежних времен.

— Телу, Телу, — с мягким выговором звал русский. И когда он зашагал к деревне, Тэллу посчитал совершенно естественным последовать за ним.

Войдя в дом, коробейник опустил свой короб на пол. Пес устроился возле короба и внимательно следил за людьми в избе, рыча на каждого, чье приближение казалось ему подозрительным. Коробейник смеялся, и Тэллу понимал, что им довольны.

В собаке проснулось инстинктивное желание что-то стеречь, и теперь оно было удовлетворено коробом этого русского человека. А когда человек закинул короб за плечи, Тэллу вскочил и отправился в путь вместе с ним. Так появились у них общие заботы.

Новый хозяин был добрый и ласковый, позволял спать рядом с собою и кормил той же едой, которую ел сам. Но всякий раз, когда путь их проходил мимо знакомой пристани, Тэллу долго глядит на воду, открывает пасть и испускает протяжный, тоскливый вой.

1909 г.

Родился в д. Муя Мгинского района Петербургской губернии в семье крестьянина. Окончил педагогический техникум в г. Гатчине, затем приехал в Карелию и стал учительствовать. Во время Великой Отечественной войны находился в рядах Советской Армии. Печататься начал в 1927 г. Более известен как поэт (псевдоним Леа Хело), но писал также рассказы и переводил на финский язык произведения русской классики и советской литературы. Т. О. Гуттари по праву считается одним из основоположников советской карельской литературы. Поэтическому мастерству у него учились многие известные в наши дни поэты Карелии.

Когда командир роты Сакари Сахвонен, герой многих сражений, человек, отдавший себя всего делу революции, увидел на ногах старого Роди сапоги из коричневой кожи с высокими голенищами, ему сразу же стало ясно, что следует предпринять в данный момент.

Старый Роди, посасывая носогрейку, восседал на своей бричке, и, казалось, события эпохи никоим образом не касались его. А у Сахвонена при виде сапог, голенища которых поднимались выше колен, сердце буквально кровью обливалось. Он думал о тех, кому приходится ходить в лаптях или совсем босым. Готовый к классовой схватке, Сахвонен сел на камень и сказал:

— Стой! Я полагаю, что сегодня мы с тобой поменяемся сапогами.

Роди остановил лошадь, зажал в ладони короткую трубку, открыл рот и, наконец, ответил:

— Я два года растил этого теленка, а чтобы выдубить кожу, потратил столько муки, что из нее получилось бы два здоровых каравая. А потом твои сапоги малы мне, к тому же они рваные.

— Гражданин старик, — невозмутимо сказал Сакари, левой рукой, поднимая свои сапоги, чтобы бросить в бричку, а правой расстегивая кобуру револьвера, — я советую тебе обуть босые ноги отважного воина (он взглянул на свои ноги и на ноги Роди тоже) в сапоги, сшитые из кожи твоего теленка. Ибо несправедливо, что я босой проливаю свою кровь, а ты разъезжаешь в новых сапогах и не собираешься ничем пожертвовать для общего дела.

Сакари был предельно серьезен: он знал, что стоит лицом к лицу с классовым врагом. И хотя Роди уже успел прожить семьдесят лет и зим, и хотя его белая борода опустилась ниже пояса, ему все же не хотелось расставаться с жизнью. Поэтому он расстался с сапогами.

Вскоре после того как Сахвонен прибыл на станцию, где находился штаб, туда же, свесив с брички босые ноги, прикатил старый Роди.