Михаил Колесников - Право выбора

В глубине зрачков вспыхнула ярость, ноздри задрожали. Катя не находила достаточно сильных слов, чтобы передать то, что накипело на сердце, что сжигало ее сейчас.

Я снова пододвинулся к ней, коснулся лица, сказал, пытаясь успокоить:

— Если бы я мог поверить в то, что ты хочешь уехать отсюда! Если бы можно было прижаться к тебе сердцем, как прижимаюсь щекой… Но ты с Солнечного не уедешь, даже если тебя снимут с должности. Я узнал тебя и не хочу обманываться. Но если бы ты решилась… Не думай, что я так уж беспомощен, как может показаться на первый взгляд…

Я говорил о Москве, о жизни, которую мы начнем с самого начала. Только бы Катя была всегда со мной. Уедем, и все здешние мелочи забудутся, покажутся смешными.

Говорил и сам начинал верить в свои бессвязные слова. Она слушала со все возрастающим удивлением. Белый, словно вылепленный из алебастра лоб прорезала тонкая морщинка.

— Если бы я решилась… — голос был глухой, безжизненный. Задумчиво-сосредоточенное выражение не сходило с лица. Видно, она старалась собраться с мыслями, припомнить что-то, но это никак не удавалось. И трудно было понять по ее затуманенным, потемневшим глазам, доходит ли смысл моих слов до ее сознания. Наконец она подняла косу, упавшую на плечо, приколола шпилькой, печально улыбнулась: — Все, что ты сказал, звучит странно. И все же я верю тебе. Не буду скрывать: ты всегда был мне близок и дорог. Я всегда верила в тебя и часто думала, что ты вернешься. Ведь ты не мог не вернуться… Я даже догадываюсь, что там, в Москве, ты все-таки добился своего. Но в этом ли дело? Москва — лишь мечта. Сперва нужно снять камень с сердца. Ты ведь понимаешь меня? Правда? Здесь меня могут унизить, снять с работы, наказать. Но тут я дома, у себя. Я буду защищаться и докажу свою правоту. Не для себя ведь старалась… А в Москве я перестану быть сама собой, измельчаю. Ведь ты и здесь будешь любить меня, что бы со мной ни случилось. Не правда ли?.. Ну, а если станет совсем невыносимо, то уедем, уедем, если хочешь, даже в Москву.

Я поцеловал ее.

— Хорошо. Я тебя не тороплю. Но ты должна была знать все. Я умею ждать. Я буду любить тебя всегда…

— Да, нас только двое под звездами… Спасибо тебе за все. Ты ни о чем не будешь жалеть…

И когда я, прежде чем уйти, положил ей руки на плечи, то почувствовал, как жадно раскрылись ее губы навстречу моим губам…

На руднике жизнь пошла по иному руслу. Прежде всего ликвидировали линейную структуру управления и ввели функциональную. О новой структуре много шумели на собраниях, много было разговоров о едином графике, но перестройка всей работы происходила как-то незаметно для меня. Внутренне я понимал, что начинается какая-то новая полоса в жизни всех нас, но долго не мог взять в толк, в чем преимущество пресловутой функциональной структуры.

Аркадий Андреевич разъяснил:

— Дементьев, он соображает, что к чему. Научное мышление. Отстали мы от других рудников в этом деле, точно. А с другой стороны, и Катерина по-своему была права.

Я догадывался, что не могу постигнуть каких-то тонкостей в самом процессе производства. Тут требовался всеобъемлющий ум, а я жил интересами своего забоя.

— Ничего, — успокоил Терюшин, — скоро начнется заварушка, тогда уразумеешь. Вот возьми, к примеру, Магнитогорский карьер. У них и недельный график, и график на ремонт оборудования, график работы карьера и график движения поездов. Чуть отклонился от графика — тебя за шкирку да еще на цеховом собрании продрают. От всех этих графиков, как сказывают умные люди, ритмичность повышается. А отсюда и добыча каждый год растет.

Нет, объяснение Аркадия Андреевича ничего не прояснило.

Вскоре, однако, и без мудреных объяснений я понял, в чем дело. При линейной структуре, у которой, несомненно, были свои положительные стороны, наш карьер подразделялся на несколько горных участков. Эти участки самостоятельно производили буровые, взрывные, экскаваторные и путевые работы на своей территории. Наша маленькая ячейка была автономна, мы отвечали только за себя — это был участок с законченным циклом производственных процессов. И только колесный транспорт был выделен в специализированный общекарьерный цех, который обслуживал все участки.

Теперь же вместо горных участков стали создавать специализированные цехи. Появился цех экскаваторный, взрывной, буровой и другие. Взаимную увязку работы цехов в масштабе всего карьера осуществляли производственные и технические отделы карьероуправления. Организация всего производственного процесса была тщательно продумана. Правда, не всюду реорганизация проходила гладко, да и повышения производительности пока что не замечалось, но все складывалось именно так, как хотел того Дементьев. Его поддерживало партийное руководство, расчищало дорогу его функциональной структуре, начальники-администраторы обращались к нему за советом.