Евгений Дубровин - В ожидании козы

– Все равно непорядок, когда дом разгорожен, – отец встал, поднял половинку кирпича и аккуратно потушил об него окурок. – Крыша у нас тоже вся дырявая. Так нельзя. Надо было толем залатать. Ты, Виктор, уже большой…

Мы с Вадом одновременно подняли головы и посмотрели на крышу.

Действительно, какой-то гад забросил колесо от тачки и разбил несколько черепиц.

– Ерунда, – махнул я рукой. – Даже в самый сильный дождь не протекает.

– Не протекает, так может протечь. Ну пошли, за работу. Пока мать обед приготовит, мы сделаем плетень.

– Может, лучше вечером? Сегодня будет жаркий день.

– Чего терять зря время? – Отец направился к плетню и стал его разбирать.

Мы потоптались. Потом взяли мешки и поплелись на базар. Вот тебе и фриц, итальянка, речка и грибы.

– Какой деловой, – сказал Вад. – И отдыхать не хочет.

– Это ему в охотку, – успокоил я брата – Соскучился по дому. День-два повозится, и надоест.

Может быть, мы и принесли бы солому. Даже наверняка бы принесли, потому что дело это нетрудное, но когда мы явились с мешками на базар, туда как раз приехал цирк, и мы проторчали возле него весь день, наблюдая, как проворные люди в блатных кепочках таскали клетки со зверями и натягивали на колья брезент. Про солому мы совсем забыли, тем более что мешки куда-то задевались. Только к вечеру, когда цирк был установлен, пустые желудки напомнили нам, что пора идти домой.

Подойдя к дому, мы не узнали его. Стены были свежевыбелены, крыша залатана, но самое главное – наш растрепанный, хилый плетень превратился в прочную крепкую ограду. Во дворе тоже были изменения: трава выкошена, дорожка к уборной посыпана песком.

Когда мы вошли, отец с матерью ужинали.

– Я тебе говорила, – сказала мать. – К ночи явятся.

– Где были? – спросил отец.

– На базаре. Цирк приехал, – бодро сказал я.

– Мешки в сарай положили?

– Их у нас украли…

– Толя! – закричала мать. – Ты видишь? Ты теперь видишь? Новые мешки! Я за них пятьсот рублей отдала. Накажи их, негодяев!

– Садитесь есть, – сказал отец строго. – На первый раз прощаю, но чтобы этого больше не было. Раз родители сказали – надо выполнять.

– Выполнять… – подхватила мать. – Я уж и слово это забыла. Совсем от рук отбились! С утра до ночи гоняют по лесу да на речке. Недавно мину приволокли. Страшная, вся ржавая, а они давай ее молотками дубасить.

– Это не мина, а фаустпатрон, – сказал я. – Он был разряженный.

Отец нахмурился:

– Нашли игрушку.

– Недавно такой страшный случай был… лежал в лесу снаряд…

– Не снаряд, а бомба.

– Я вижу, ты все знаешь, – недовольно заметил отец.

– Они этим порохом всю комнату захламили. Гильзы какие-то… Вон посмотри. – Мать показала на подоконник, где действительно валялось несколько гильз.

– Где это они достают?

– Тут такие бои шли. Кругом начинено этой гадостью. Военные рвут-рвут, а все равно ее везде полно. Недавно шла с работы, споткнулась о камень, а там мина Я так и обмерла.

– Знаю эту мину, – вмешался я – На дорожке, за садом? Это сплющенный котелок.

– Толя, ты им запрети без разрешения из дому уходить. Каждый день гоняют. Встанешь утром, а их уже нет. Извелась я совсем. Только и думаешь о них на работе. Как услышу взрыв, аж затрясусь вся…

– Ну, теперь некогда гонять. Будут помогать мне по хозяйству. Сарай перекрыть надо, лебеды на зиму заготовить, картошку перебрать. Пропа?сть картошка может, осклизла вся. Завтра встанем пораньше.

– Мы собирались на речку, – сказал я.

– Сделаем дело – тогда все вместе сходим. И мать возьмем… Теперь я одних вас никуда не пущу. Не хватало, чтобы подорвались на мине.

– За нас вы можете не волноваться. Мы тут все окрестности знаем.

– Называйте его на «ты», – сказала мать. – Это же ваш родной отец. Отец… Господи, Толя!

Мать упала головой на стол и зарыдала. Отец стал ее успокаивать.

Мы с Вадом молча сидели за столом. Я знал, о чем думает Вад, а Вад знал, о чем думаю я. Мы думали о двух пацанах, которые ходят на речку в сопровождении родителей. Их прозвали братиками-исусиками. Это были тихие, прилизанные пацаны. Купались они около берега. Если братики-исусики заплывали чуть дальше, мать звала их назад: «Братики! Вернитесь-ка, утонете!» Над этими пацанами потешалась вся речка.

– Мы привыкли купаться одни, – сказал я, когда мать успокоилась и отец снова сел за стол.

– Мало ли что привыкли. Отвыкайте.

– Толя, ты им построже прикажи, – сказала мать, вытирая слезы. – Они могут и не послушаться. Мотнут завтра чуть свет и притащатся ночью.