Дмитрий Холендро - Избранные произведения в двух томах. Том 2 [Повести и рассказы]

Весть о Сашке смахнула киношников с кроватей. Толкая друг друга, они высыпали на улицу и со всех ног кинулись на причал. Молодой бригадир! Вот вам и молодой бригадир! Даже палуба завалена рыбой. Снимать, снимать!

Они суетились, не давая Сашке выбраться из рыбного навала. Люди жали Сашке руки, дотягиваясь до него через борт. Потом все уже поздравили, а он еще стоял. Не велели вылезать. Вокруг раздавались голоса:

— Отличился Сашок!

— Самого Бурю за пояс заткнул!

Дело в том, что дядю Мишу Бурого земляки частенько называли Бурей, всегда с уважением, а сейчас не без подковырки. Всякое кричали, но громче всех киношники:

— Гена! Что ты там делаешь, Гена?

— Пишу речь председателю.

— А где старики?

— Пошли переодеваться.

— Симочка! Как свет?

Симочка вдруг ответил насчет света таким словом, что потом повернулся и сказал в полутьму, где толпилось притихшее население:

— Простите, женщины.

В нем проснулся оператор.

Наконец они и свет наладили, как требовалось, чтобы повторить подход корабля, и еще раз объяснили, кто подходит к «Ястребу», а кто нет, где останавливается Сашка, когда он выберется из рыбы и спрыгнет с палубы на причал, а где Горбов, который скажет короткую речь, всего два слова, после чего, расталкивая женщин, вперед протиснутся старики с биноклем, и уже пора было подавать команду, но вдруг раздался отчаянный возглас Алика. Он кричал так, будто его обманули:

— А жених?

Все забыли о Кирюхе. Теперь вспомнили.

— Жениха немедленно назад на «Ястреб»! — похлопав в ладоши, распорядился Алик. — Эй!

— Жениха на «Ястреб»! — властно повторил Ван Ваныч.

— Жениха на «Ястреб»! — полетело над морем.

— Где Кирюха?

— Где… где… где? — пошло эхо над бочками.

— Найти Кирюху! — приказал Горбов. — Найти Кирюху! Сейчас же! Чтобы через две минуты был на своем постоянном месте.

В толпе посмеивались, но благодушно. Всем нравилось, что такое исключительное зрелище не где-то, а в Аю. Всех радовало, что Сашку будут снимать. И Кирюху будут тоже снимать. А невесту? Пусть и невесту.

— Как с невестой? — спросил Горбов Алика, около которого теперь все время находился, боясь пропустить момент своей речи.

— Приодеть, причесать и — в кадр! — крикнул Алик. — Ван Ваныч, я удивляюсь!

— Есть приодеть, причесать! — отозвался по-военному Ван Ваныч и направился во главе девчачьей делегации за Аленой.

Я вам замечу, что вот так живешь, живешь и не знаешь собственных людей. Алена не заставила себя долго ждать, тронула кудри гребешком, скинула простое платьишко, влезла в свадебное — и уже тут как тут, поставила туфельку на каблук и вертит носочком. Алена чувствует себя сегодня звездой экрана. Вроде какой-нибудь Т. Самойловой или Н. Румянцевой. Кого-кого, а ее-то снимут обязательно. И свадьбу снимут. Это в сюжете, который согласован с начальством, с Горбовым. Для Алены Горбов — самый большой начальник.

А Кирюхе на сюжет начхать. Кирюха опять упирается. Расставил ноги, как высоковольтная мачта, и крутит головой:

— Нет, дудки! Я вам говорил — у меня есть свой сейнер. Пересадили? А теперь…

— Ох, Кирюха! — крякнул, потянув губы боком в его сторону, Горбов.

— Это твой сейнер? — вмешался в диспут Ван Ваныч.

— «Ястреб»? Мой.

— Ну и двигай! Живо!

— Я же эту рыбу не брал…

— Формалист в рыбацкой робе! — взвизгнул Алик.

— Ступай на свой сейнер, — наливаясь кровью, велел Горбов.

— Не пойду. Вы какие-то необразованные люди, — завелся снова Кирюха.

Сима взмахом руки скомандовал выключить дополнительные прожекторы, чтобы не перегревались, и конец причала растворился в полумраке.

— Ван Ваныч! — крикнул Алик. — Вы можете обеспечить этого человека? Что вы стоите как пень?

Ван Ваныч тоже крякнул, помолчал и ответил:

— Я могу. Как ваша фамилия, товарищ?

— Зачем? — с опаской проронил Кирюха.

— Киногруппа приносит вам извинения, товарищ. Не будьте барышней. Утром так, а сейчас все иначе. Это кино. Творческий процесс. Вы стоите, и дело стоит, товарищ. Дело государственной важности. Вас снимали утром?

— Снимали, ну?

— На вас израсходовали пленку. А пленка — это же деньги.

— Так снимали-то, как я ушел в баркасе на «Нырок», а вернусь, значит, на «Ястребе»? — засмеялся Кирюха.

— Какое это имеет значение? Этих мелочей никто не заметит.

— Это кино, — напомнил Кирюхе сам Горбов. — Важен принцип.

— Долго еще мне стоять? — заорал с сейнера Сашка Таранец. — Кирюха! Не валяй дурака!