Анатолий Чмыхало - Три весны

— Куда же вы? Постойте! Мне нужен ответ на один вопрос. На чрезвычайный вопрос… Я иду с вами!

— По четвергам рубят, — твердо сказал Ванек.

— Но сегодня среда.

— И по средам, и по субботам.

— Я знаю: вы — обманщики, но, признаться, мне хорошо с вами. Честное слово. Уроков у меня больше нет. А дома скверно, — устало поморщился Федя. — Вам тоже бывает когда-нибудь скверно?

— Еще как! — вздохнул Ванек. — Сейчас, например.

— То-то и оно. А у меня сегодня такой день! Такой день!..

Рубки, конечно, не было. Втроем они пересекли безлюдную площадь, расчерченную утоптанными, успевшими подсохнуть тропками. И Федя молча показал на новое здание железнодорожного вокзала, что виднелось в конце проспекта.

Позванивая, туда ходко катился полупустой красно-желтый трамвай. Там тупик. Трамвай, скрежеща колесами и искря, сделает разворот и снова уйдет вверх, к горам. К самому Головному арыку, где сжатая гранитными плитами шумит и пенится вода.

«Хорошо бы прокатиться», — подумал Алеша. Но денег на билет не было ни у него, ни у Ванька.

— Идемте к вокзалу, — сказал Федя. — Или вы в школу? Да-да, вам нужно сейчас в школу.

— Нет. У нас контрольная по химии. А мы не готовы.

— Ясно. Боитесь получить «плохо». Эх, вы, герои! Выпороть бы вас как следует.

Потом они долго, словно на экскурсии, разглядывали новое здание вокзала с его непривычно огромными, полыхавшими на солнце окнами, с массивными дубовыми дверями, с электрическими часами у входа. И Алеша сказал:

— Здание строили вредители. Видите вон ту трещину, которая в самом центре?

Федя усталыми, тусклыми глазами поглядел на черную змейку трещины, подошел поближе, еще поглядел, склонив лысеющую голову набок.

— Ты уверен? — медленно, как бы нехотя, спросил у Алеши.

— А пошто щель? — вопросом ответил Ванек.

— Законное любопытство.

— Сначала было все как надо, а тряхнуло землетрясение… — увлекаясь, продолжал Алеша.

— Да, да. А хотите, я угощу вас обедом? — мягко предложил Федя. — Хотите?

— Не стоит, — сказал Ванек, забегая вперед.

Ребята прошли в небольшой ресторан при вокзале. Остановились в растерянности. Им никогда не приходилось бывать здесь. Седобородый швейцар неотступно наблюдал за ребятами, пока не понял, что они с Федей.

В ресторане было бело от скатертей, салфеток и шелковых портьер на окнах. Было так удивительно чисто, что ребята положили руки на стол и тут же отдернули их, будто ужалились. А Федя весело засмеялся, подмигнул:

— Да вы что!

Он долго рассматривал меню. А когда подошла официантка, заказал всем по борщу и котлете. И еще две бутылки пива.

— Как вы насчет жигулевского? — спросил он.

Ребята только усмехнулись. В душе они были очень рады Фединому заказу и еще больше тому, что пришли сюда.

Когда принесли пиво, Федя налил стакан и взял его двумя руками.

Потом он осторожно, боясь расплескать содержимое, поставил стакан, но снова поднял и выпил пиво залпом.

— Сегодня ей было бы сорок. А была она рыженькая и светлоглазая. Комбриг Чалкин подарил ей браунинг, маленький, с костяной ручкой, да, — Федор Ипатьевич вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Кто это? — после паузы шепотом спросил Алеша.

— И немножко картавила. Это мне нравилось в ней, да и не мне одному… Любил я ее, мои юные друзья. А она подшучивала надо мной. Веселая была, озорная. Да что там. А пуля ей прямо в переносье… Вот сюда.

— Сразу насмерть? — зачем-то спросил Ванек.

— Боги бессмертны, — задумчиво, с заметным внутренним напряжением сказал Федя. Его взгляд погас. А может, это и не взгляд помрачнел, а всего-навсего набежало на солнце облако, и все вокруг утратило свои яркие, весенние краски.

— Читайте газеты. Там все расписано, ребята. Как в гороскопе, там ваши судьбы на двадцать лет вперед. Бомбы сегодня падают на Мальту, а в Абиссинии расстреливают детей. И это не так уж далеко. Совсем недалеко, — продолжал Федя, — Богам потому и не страшна смерть, что они никогда не жили. Люди, создавшие их, умирают. А боги живут.

— Живут, — отозвался Алеша.

Ванек осовело хлопал ресницами, не понимая, о чем говорит учитель. Нет, Федя недаром заставлял его учить историю. А Ванек не хотел. Ванек давно уже страстно мечтал стать футболистом. У него сильный удар левой. И еще у него будет лошадь, и поедет Ванек развозить саксаул по городу, как это делает сейчас его отец.

Алеша же, слушая Федю, думал о том, что приятно вот так сидеть в ресторане, видеть себя в зеркалах, следить за суетой улыбчивых официанток и слушать, слушать Федю. А рассказывает он совсем не то, что на уроках. Ну разве так скажет в школе о бессмертии богов! Это же — вещь, как любит говорить Костя. Стихи Блока.