Александр Аборский: Год веселых речек

— Позвольте, а вы почему, собственно, здесь? — Скобелев уставился на Ольгу. — Работу бросила, примчалась не спросясь?

— А если я влюбилась, дорогой Сергей Романович? — лукаво блеснув глазами, сказала Ольга, тоже заметно смущенная. — Сейчас такая пора… Ну разве вы запретили бы?

— Ах, плутовка! — добродушно забасил начальник экспедиции. — И еще издевается… Правда, чего ради вы явились?

— Во-первых, Сергей Романович, я исполнила все заданное на нынешний день, можете проверить. Во-вторых, завтра утром буду там, вместе с вами уеду, если возьмете. А в-третьих, я собираюсь на Первое мая в гости к одному молодому человеку и хочу сшить себе новое платье. Такой отчет удовлетворяет вас?

— Выходит, я вроде Акмурада с его деревенскими прожектами — кругом бит! — сдался Скобелев.

— Знаете что, можно вас попросить? Ведите к нам инженера Мурадова и не отпускайте его. Я скоро вернусь. Портниха здесь рядом. — И Ольга, не дожидаясь ответа, исчезла, а Скобелев посмотрел ей вслед и сказал:

— Вот моя слабость. Очаровательная девушка. И прекрасный топограф!.. Ну что ж, остается исполнить приказ. Идемте!

Во дворе, против веранды, сторожиха кипятила чай на мангале. Она узнала молодого человека и поклонилась ему по-старушечьи низко. На веранде по разложенным на столе деловым бумагам и папкам бродил цыпленок.

— Злодей! Попирает мои труды. Кши!.. — Скобелев шумно захлопал в ладоши. Цыпленок, пискнув, соскочил со стола и юркнул в листву виноградника, оплетавшего веранду. — Садитесь, Мурадов, где вам удобно, а я, извините, займусь своею прозой. — Он повесил шляпу на гвоздь возле двери, сел к столу, надел очки и, ощетинив усы, погрузился в работу.

Стоя в углу веранды, Таган смотрел в сад, уже отцветший и полный листвы, курил и старался взять себя в руки, усмирить волнение, охватившее его при Ольге. Он снова подпал под ее обаяние, а в то же время не мог избавиться от мысли, что все уже бесполезно. И чего он тут дожидается? Вести веселый разговор, когда совсем не весело… Впрочем, она-то чувствует себя неплохо, шьет новое платье. Неизвестно, к Первому ли мая или еще к какому торжеству. Не лучше ли до ее возвращения уйти?..

— Помогите-ка мне, голубчик, — сказал Скобелев, спугнув его мысли. — Кажется, я где-то напутал. — Он встал, щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнула лампа, заливая светом веранду и отбрасывая в сумрак двора еще нерезкие тени. — Вы слышали: портниха рядом… А ее все нет. Вот и верь им! — ворчал про себя старик, усаживаясь опять за стол.

С другого края сел Таган, взял бумагу, карандаш и принялся выверять подсчеты, оказавшиеся довольно сложными. Он провозился минут двадцать.

— Все верно, Сергей Романович.

— Гм!.. А не сходится. Должно быть, в исходных напутано. Проверьте-ка вот по этим шпаргалкам все замеры. Среди начальников отрядов есть такие рассеянные люди, они могут помножить тракторы на верблюдов.

В одном из подсчетов действительно обнаружилась нелепая ошибка. И, в общем, работа рассеяла тоскливые мысли Тагана, тревога его улеглась.

Стукнула калитка. Ольга появилась на веранде, все такая же сияющая, беспечная.

— Мы не будем мешать вам, Сергей Романович, — еще с крыльца заявила она. — Пойдемте, Таган, в сад!

— Он помогает мне, — возразил Скобелев, не отрывая глаз от бумаг. — А впрочем…

В саду было тихо, сквозь густую темную листву светилось звездное небо. Таган чувствовал, как присутствие Ольги его сковывает. Она тоже притихла. И только когда приблизилась к виноградной беседке, сказала:

— Вы чем-то опечалены. У вас ничего не случилось?

— Нет, все по-прежнему, — деревянным голосом ответил он.

— А мне, как я увидела вас, показалось, словно вы переменились. — Таган закурил и ничего не сказал. — Как у вас с сооружением в вашем селе?

— Там — в порядке. Завтра утром начнем. — По привычке Таган посмотрел на часы. Циферблат чуть белел, а стрелок не было видно. — Мне уже домой бы надо… — Ольга взглянула на него в упор и молча села на скамейку возле беседки. Он сел рядом, докурил папиросу и бросил.

— А как живет красавица Айнабат?

— Ничего.

— Вы еще не влюбились в нее?

— Что вы. Я слышал, она — как это по-русски? — помолвлена с другим. — И опять замолчал. Разговор рвался, как тоненькая, слабая нитка. С веранды доносился стук посуды. Сторожиха выносила чайники, а Скобелев заложил руки за спину, шагал из угла в угол и напевал вполголоса, думая совсем не о песне.

— Нет, не обманывайте: у вас что-то случилось, — сказала Ольга, пристально глядя на Тагана. — Я так обрадовалась, а вы — вы не только не обрадовались… И сейчас не рады. Вы от меня скрываете… Почему? Ну скажите откровенно!