Олег Меркулов - Комбат Ардатов

Они стояли друг против друга, в темноте только угадывая лица, не видя глаз, не видя выражения в них. Ардатов прикоснулся к плечу Тырнова, поворачиваясь вместе с ним к красноармейцам.

— Выбросьте из головы всю эту чушь о предателях. Надо просто хорошо воевать — вот в чем ваша и моя задача. И если были ошибки, все равно их исправлять надо. Кто их исправит, если не мы сами? Сначала надо кончить войну!

Ардатов подошел к красноармейцам.

— Приготовиться к движению! Становись! — Он подождал, пока все построятся. — Порядок движения — прежний. До рассвета, товарищи, без привала! Будет лишь короткий перекур. По команде «К бою!» — в цепь. Если ракета — ложись немедленно? Ясно? Направляющие — шагом марш! Не растягиваться!

Он повернулся к Тырнову.

— Если «В цепь!» — разворачиваетесь от центра вправо к флангу. Щеголев — к левому флангу. Если что — сжиматься к центру, только к центру — без команды ни в коем случае назад! Ясно? Товарищи командиры — по местам! Чесноков! — позвал Ардатов. — Красноармеец Чесноков!

— Я! — откликнулся из темноты Чесноков и подбежал.

— Отстань к Тягилеву. Он один, слепцов трое. Будь с ними рядом. В случае чего — поможешь. Возьми у кого-нибудь из них автомат, все патроны. Принеси мне.

Ардатов сам представлял смутно, чем можно, если они наткнутся на немцев, помочь слепым, что можно сделать тогда для слепого? Разке схватить за руку и тянуть за собой? Или кричать что то, надеясь, что за выстрелами слепец расслышит? Но Ардатов хотел, чтобы возле этих слепых был еще человек.

— Есть, товарищ капитан. В случае чего — Тягилев с одного боку, я с другого. Чтоб не побежали куда не надо, — понял Чесноков.

Чесноков еще шагал рядом и на шаг сзади. Ардатов, конечно, не видел его лица, но по голосу догадался, что Чесноков улыбается.

— Скоро рассвет, так что осталось недолго, Чесноков. Когда найдем батальон, я отправлю их в хозвзвод.

«А есть ли в батальоне он? Этот хозвзвод? — подумал Ардатов. — Хотя… Должен быть. Хозвзводы отходят первыми, так что шансов уцелеть у них больше, чем у кого угодно в батальоне. Но здесь степь, здесь днем летчикам хозвзвод виден так же, как и все остальное».

— В общем, действуй по обстановке, решай… Сам. Я на тебя надеюсь. Выполняй! Неси автомат!

Через полчаса стали попадаться воронки от бомб, помельче — от снарядов и совсем мелкие — от мин. Ардатов, наклонившись на ходу, зачерпнул из одной земли и понюхал — земля еще остро пахла сгоревшей взрывчаткой.

«Теперь близко! — сказал себе Ардатов. — Или наши, или уже немцы».

— В цепь! — скомандовал он негромко и развернул автомат стволом вперед.

— В цепь! В цепь! В цепь! — повторило за ним так же глухо несколько голосов.

Они минули артиллерийские позиции, там не было ни убитых, ни брошенного второпях имущества, лишь тускло светились гильзы, да белели исструганные доски снарядных ящиков.

«Отошли, — уверился Ардатов. — К северу. Если бы на восток, мы бы слышали».

Небо из черного стало просто темным, звезд на нем поубавилось, а те, что еще не погасли, горели тусклей, когда Белоконь громким шепотом позвал его, разыскивая.

— Немцы! Немцы, товарищ капитан! — сообщил он взволнованно и даже как бы радостно, как если бы они всю эту ночь искали немцев, а не своих. — Идут чуть правее, нам напересек. Напарники наблюдают.

— Стой! Ложись! К бою! — скомандовал Ардатов. — Много? Цепь? Группа? А если это наши отходят? Не перепутал? Точно — немцы?

— Какие там наши! Шпрехают, сам слышал. Форвейтс! Шнеллер! Шухры-мухры! — подтвердил Белоконь, лежа рядом с ним. — Идут тесной цепью, а много ли — не разглядишь. Но вроде бы — по звуку — не очень много. Чу! Слышите! Вроде собака рычит! Там! — вытянул вперед — влево руку Белоконь. — Там, где траншея. Там есть траншея, товарищ капитан, я прыгнул через нее. Может, в нее?

— Успеем? — Ардатов вскочил. — Успеем в нее?

— Успеем! Успеем! — быстро ответил Белоконь. — Если враз — тут один бросок! Метров…

— До траншеи! — громко, чтоб было слышно подальше, — до траншеи!.. Броском, вперед! — скомандовал Ардатов и, дернув затвор автомата на себя, побежал по весь дух, втянув, насколько это было возможно, голову в плечи.

Почти сейчас же не стало тишины — всего какие-то секунды Ардатов слышал, как топали по земле сапоги и ботинки его людей, а после этих секунд хлопнул первый винтовочный выстрел, как бы сигналя «Огонь!», и немцы, выполняя этот сигнал, засадили очередями из автоматов.

«Промажут! — крикнул себе Ардатов и наддал, насколько у него оставалось сил, вдруг и сам, как и Белоконь, вновь ощущая тот восторженный холодок опасности, который он уже было забыл, скитаясь по санлетучкам, госпиталям, резервам. — Не проскочить бы траншею!»