Николай Котыш: Люди трех океанов

Приятен микроклимат. Я его устанавливаю по своему усмотрению. Всем телом ощущаю, как по скафандру течет слегка щекочущий поток воздуха.

Подготовка к «старту» между тем продолжается. Проверяется приборная доска, система «Взор», ручка управления, контейнер с продуктами, ассенизационное устройство, магнитофон, освещение кабины, системы жизнеобеспечения… Теперь мой долг доложить:

— «Весна»! «Весна»! Я «Тополь». Проверку оборудования и систем закончил. Все в порядке. Давление в кабине… Влажность… Температура…

Объявляется тридцатиминутная готовность. К этой команде Иван Петрович, видимо, давно привык. Его голос не раз повторял заветные два слова, и произносить их он научился с деловым спокойствием.

…Очередная, более короткая готовность. Мне надлежит надеть перчатки, опустить забрало гермошлема. Раздается грохот. Включены имитаторы ракетных двигателей.

«Полет» начался!

Корабль «покидает» свое земное пристанище. Он устремлен в зенит, чтобы там, на высоте, лечь на орбитальный курс. Воображение дорисовывает и отбушевавший под ракетой огненный буран, и громовой, постепенно растаявший гул двигателей в миллионы лошадиных сил…

Конечно, сегодня «Ласточка» совершает свой земной, условный «полет». Мой консультант напоминает, когда должны отделиться сработавшие ступени ракеты. Сбрасывается обтекатель конуса. Начинают скрупулезный отсчет времени электрочасы. Они ведут счет от долей секунды до нескольких суток. Начал медленное движение глобус. Над ним белеют две буквы: «Д» и «Ш». Долгота и широта. На черном фоне стрелка отмеряет меридианы, на голубом — параллели. Ниже — еще две буквы: «Э» и «О». Экватор и орбита. Но мой взор прикован к корабельному «Взору». Там плывет родная планета. Нет, не вся она, ее частицы, столь знакомые по стратосферному полету. Показался ежик синеватого леса, белесый разлив берез. Осколком зеленоватого льда блеснуло озеро. Потом выплыли горы.

Начался орбитальный «полет». Иван Петрович объясняет, как имитируется вход и выход из тени. За несколько минут мы «перелетели» из ночи в день. Когда корабль выходит навстречу Солнцу, в кабине зарождается бело-розовое утро. Быстро сгорает день, и тихо крадется вечерняя темень. С наступлением ночи ярко светят навесные звезды. Если на иллюминатор наползает Земля, там ничего не различишь, лишь иногда зардеется горсть огоньков. Руководитель тренировки сожалеет:

— Может, зря мы не нанесли каких-то ночных пейзажей Земли. Попович рассказывает, что лунной ночью видел едва различимое свечение далекой воды. Другие космонавты говорили о россыпи городских огней.

Электрочасы молчаливо наматывают время. Но есть часы, которые не всегда молчат. Это будильник. Как крепко ни уснешь — вовремя разбудит. Не надсадным звоном, а деликатным, зыбким гудком. Кстати, для сна тут созданы подходящие условия. Можешь, как дома, выключить свет, заставить замолчать аппаратуру и даже закрыть шторками иллюминаторы. Выключаем и мы свет. Лишь один светлячок смущенно помаргивает. С ним вроде веселее и спокойнее.

По команде в корабле снова все оживает. Расшторены иллюминаторы. И опять заря зажигает зарю: едва отгорела вечерняя — вспыхнула утренняя. Павел Попович брал в полете управление на себя. Тянусь и я к черной рубчатой ручке с белой кнопкой.

Невесомость испытать, конечно, не удалось. Но о ней не преминул вспомнить Иван Петрович. Он заговорил о том, как Павел тут «плавал». Признаться, вначале кое-кто сомневался в успехе такого эксперимента. Боялись, как бы после отстегивания ремни не запутались. А невесомость приготовила приятный сюрприз. Когда космонавт расстегивал ремни и уплывал вперед, лямки уподоблялись распростертому объятию, словно ждали своего хозяина.

На минуту включаются огни для телепередачи. Справа покоится кинокамера «Конвас». Приставь ее к иллюминатору, и она выхватит неповторимые кадры увиденного с космической высоты.

Но хозяин звездного корабля должен быть готов не только к приятному созерцанию занебесных красот, а и к тревожным неожиданностям. У пульта управления руководитель показывает мне, как даются вводные на особые случаи в полете. Сухой щелчок тумблера, и в корабле на черном щите вспыхивают красные буквы: «Давление мало!» Космонавт должен вовремя включить кислород, загерметизировать скафандр. И вновь алый сигнал бьет тревогу: «Углекислый газ!» Вводные требуют глубоких знаний, расчетливых действий.

Бывают сигналы и более спокойные: «Ориентация на Солнце», «Управлять вручную», «Включи звук». Отвечать на них следует также незамедлительно и точно.