Сергей Черепанов - Родительский дом

До села Калмацкого ему удалось доехать на попутной подводе.

День клонился к вечеру. Солнце уже стояло низко над домами, поливая окна желтоватым меркнущим светом. Райком партии находился в центре села, на берегу прорезавшей площадь тихой, под тополями, речки. Дом бывший купеческий, с резными карнизами и с магазином на первом этаже, с парадным крыльцом, откуда на второй этаж вела крутая лестница. Прочитав вывеску, Федор поднялся наверх и сразу же из коридора увидел кабинет секретаря райкома Антропова. Дверь была раскрыта настежь, а сам Антропов сидел за столом, склонив над бумагами массивную золотисто-рыжую голову. Поставив сундучок у входа, Федор причесал взмокшие под кепкой волосы, поправил на себе гимнастерку и постучал об косяк согнутым пальцем.

— Входи, я один тут, — чуть зевнув и прикрывая рот ладонью, сказал Антропов. — Из города, что ли, прибыл?

— По путевке, — подтвердил Чекан. — В ваше распоряжение…

— Ну, садись, — кивнул Антропов на стул у стола. — Будь, как дома!

«Экий здоровущий, — с удовольствием отметил Федор. — И все лицо и руки в веснушках. Из деревенских мужиков, наверно». Простая ситцевая рубаха на груди Антропова была расстегнута, рукава по локоть засучены, а во взгляде больших серых глаз под широкими и тоже очень рыжими бровями наряду с любопытством сквозило что-то спокойное, умиротворенное окружающей тишиной. «Наверняка, местный человек, — уже увереннее подумал Федор. — Найдем ли общий язык?» Но Антропов уже успел по-своему оценить приезжего. Внешний вид Чекана ему понравился. Не слабак. Не баловень. Плечист и на ногах стоит крепко. Одет по-современному, в комсомольскую форму «юнгштурм»: защитная гимнастерка с открытым воротом, под ней белая рубашка, подпоясан широким ремнем, а на ногах брюки «галифе» и гетры с ботинками. И лицо у парня открытое, чисто побритое, без тени смущения. «Значит, бывалый парень, — решил про себя Антропов. — Приживется!» Только недоверчиво взглянул на зачесанные к затылку густые русые волосы Чекана и, приметив светлые, с ореховым оттенком глаза, недовольно подумал: «Не стал бы тут ловеласничать! К таким девки льнут!» Поэтому чуть построже спросил:

— В комсомоле давно?

— Да, и вместе с тем уже пятый год в партии.

— Ладно! — смягчился Антропов. — С образованием как?

— Средняя школа. Курсы помощников машинистов. Вечерняя совпартшкола. Ну, и самообразование. Хочу, если время и обстоятельства позволят, поступить в институт.

— В какой?

— В железнодорожный или в строительный.

— Почему так неопределенно? — уже совсем добро и мягко спросил Антропов. — На одной ладони сразу два арбуза не удержишь.

— То и другое нравится, — откровенно сказал Чекан.

Заметив на поясе у него кожаную кобуру с револьвером, Антропов неодобрительно прищурился:

— А пушку-то с себя сними, положи подальше, чтобы люди не видели. Время, конечно, сейчас суровое, нет-нет да и постреливает кулачье в деревнях в наш партактив, и потому без оружия для самообороны обойтись нельзя, но лучше держать его в кармане. Наше главное оружие — это слово, убеждение.

Чекан тотчас же снял кобуру с ремня.

— Теперь расскажи биографию, — предложил Антропов. — Окружком первого попавшегося к нам не послал бы, человек ты, видать, проверенный, однако и мне знать нужно.

Чекан улыбнулся.

— Биография у меня короткая и еще вся впереди.

— Уж что есть, то давай!

— Мне двадцать пять лет…

— Женат? — перебил Антропов.

— Еще не успел. Дед был кузнецом и отец кузнец. Меня тоже готовили в кузнецы. С шестнадцати лет я работал на заводе вместе с отцом, подручным. Но в двадцатом году послали с рабочим продотрядом на заготовки хлеба в деревнях, а когда через полгода вернулся, то в кузницу не пошел, поступил на работу в паровозное депо, был сначала учеником, потом стал кочегарить на паровозе, учился и последние два года ездил помощником машиниста.

— Начало хорошее, — одобрил Антропов. — И для деревни, значит, не новичок. Небось, когда продразверстку проводили, и в перестрелках приходилось участвовать?

— Всякое бывало. Двух моих товарищей бандиты убили, а меня миновало…

— Ну, а кроме кузнечного и паровозного дела, еще чем владеешь? На досуге чем можешь заняться?

— Умею играть на гармошке. Дробить «чечетку». Стихи умею читать. Участвовал в драмкружке.

— Пригодится, — довольно кивнул Антропов. — Все пригодится. А мне вот пришлось тут заново со многими делами знакомиться. Я ведь тоже с производства, с нязепетровского завода. И тоже кузнец. Уже третий год здесь. Понимаю теперь, как надо и в какие сроки пахать и сеять, когда сено косить, когда урожай убирать. А главная трудность все же не в этом, самое главное — постичь психологию, характер деревенского человека, уметь убеждать людей, распознавать, кто наш друг, кто недруг. И тебе овладения этой наукой не миновать.